Затем, с быстротой молнии, и даже не вскрикнув от боли, он вонзил его в руку.
Наджиб резко отвернулся, но, хотя ничего и не видел, то все слышал. Либо Абдулла неправильно поставил крестик, либо Гази не успел как следует прицелиться: раздался резкий хруст ломающейся кости, который ни с чем нельзя спутать.
Наджиба затошнило.
– Я хочу, чтобы вы внимательно посмотрели, – проговорил Абдулла, в голосе которого слышалось удовлетворение. – Взгляните, что без каких бы то ни было колебаний сделал с собой Гази! Теперь вы сознаете, насколько он предан мне? Одно мое слово – и он отдаст за меня жизнь!
Всемилостивый Аллах! И подумать только, что я все эти годы помогал этому безумцу! – Я сказал: взгляните! – с такой яростью прошипел Абдулла, что брызнувшая с его губ слюна попала в лицо Наджибу. Он заставил себя обернуться и взглянуть на пронзенную ладонь с корчащимися пальцами. Он не хотел смотреть, но почему-то был не в силах оторваться от вида этой руки.
– Шукрам, Гази! – проговорил Абдулла. – Достаточно.
С какой-то мрачной завороженностью Наджиб смотрел, как Гази схватился за рукоятку ножа и одним быстрым движением, не меняясь в лице, вырвал его из ладони. Из раны узкой струей брызнула вверх кровь, а в следующее мгновение потекла густым потоком.
Разделочная доска заблестела от крови.
Абдулла протянул Гази салфетку, и ливиец, обернув ее вокруг руки, отступил назад.
– Сурур, – сказал Абдулла. – Ты следующий. Наджиб отвернулся. Он не мог больше смотреть на это членовредительство. Это какое-то извращение. Нет, даже хуже. Безумие.
– Дядя, пожалуйста, – проговорил Наджиб слабым голосом. – Довольно. Мы тебя поняли.
Абдулла не обратил на его слова никакого внимания.
– Сурур! – приказал он. – Пронзи свою руку.
В руке Сурура блеснул нож, но тошнотворного хруста костей не последовало. Теперь настал черед Халида.
Дрожа всем телом, с белым как полотно лицом, Халид занес над ладонью нож. Затем, так и не опустив его, качнулся, глаза его закатились, веки затрепетали, и, выронив нож, он потерял сознание.
Абдулла торжествующе повернулся к Наджибу.
– Теперь, возможно, ты понимаешь, зачем мне нужны телохранители. Совершенно ясно, что на окружающих меня людей положиться нельзя. – Он с отвращением пнул Халида сапогом, перевернув его на бок. – У него сердце цыпленка и храбрость женщины! – Он презрительно сплюнул. – Как я могу надеяться на то, что он защитит меня в минуту опасности?
От ужаса у Наджиба закружилась голова, ноги стали ватными. Ему хотелось напомнить Абдулле, как предан всегда был ему Халид, как часто рисковал жизнью ради него, но во рту у него пересохло. Все, на что он был способен сейчас – это тупо кивнуть головой.
– А теперь, – произнес Абдулла, хитро улыбаясь, – твоя очередь, Наджиб.
Наджиб похолодел; время, казалось, со скрежетом остановилось. Он посмотрел на Абдуллу, затем перевел взгляд на разделочную доску. Кровь Гази и Сурура уже начала свертываться, превращаясь в лужу густого красного желатина.
– Наджиб?
Наджиб посмотрел на него, затем опустил взгляд на свою ладонь и медленно поднес ее к глазам. Его вдруг прошиб пот, крест на его руке расплылся, а то, что осталось от него, казалось, пульсировало, то увеличиваясь, то уменьшаясь, снова увеличиваясь и снова уменьшаясь, то приближаясь, то снова удаляясь. Напоминая сокращения бьющегося сердца.
Пот градом катился с его лба, влажные губы скривила гримаса. Он так пристально смотрел на этот пульсирующий крестик, что слезы выступили на его глазах, а из уголка рта серебряной струйкой вытекла слюна.
– Ну? – негромко проговорил Абдулла. Положив руку Наджибу на предплечье, он с силой опустил его ладонь на окровавленную доску. Затем взглянул ему в глаза. Сделав глубокий вдох, Наджиб занес нож на высоту дюйма от центра крестика. Его била такая сильная дрожь, что острие колебалось из стороны в сторону. Он не мог. Он просто не мог этого сделать!
Но Наджиб знал, что у него нет выбора. Если он этого не сделает, одному Богу известно, что может сделать с ним Абдулла. Прикажет его убить? Но тогда что будет с Дэлией?
Она целиком окажется во власти этого не знающего жалости безумца, и никто в целом мире не сможет прийти ей на помощь. Если он откажется проткнуть свою руку, то с таким же успехом может подписать ее смертный приговор.
– Должен ли я сомневаться в твоей преданности? – голос Абдуллы стал жестким.
С Наджиба ручьями лил пот, капли падали на разделочную доску. Стиснув зубы, он изо всех сил сжал нож и издал крик.
Боль вспышкой молнии пронзила его, когда стальной клинок вонзился в его плоть. Резко выпустив нож, он в ужасе уставился на свою пронзенную руку. Рукоятка раскачивалась из стороны в сторону… и он даже мог шевелить пальцами. Его охватило чувство какого-то нелепого торжества. Он смог. Смог из-за Дэлии, и дикая радость наполнила его душу. Крови оказалось на удивление мало.
– Отлично! – Абдулла кивнул, глаза его сверкнули. – Достаточно, – мягко проговорил он. – Вытащи его.
Почему-то собраться с духом и вытащить нож оказалось гораздо труднее, чем вонзить его. Ухватившись за рукоятку, Наджиб зажмурил глаза и одним мощным рывком вырвал его из руки.
Кровь брызнула фонтаном, окропляя все вокруг густыми каплями.
Абдулла протянул ему салфетку. Наджиб встряхнул ее, чтобы она развернулась, и осторожно обмотал вокруг раненой руки.
На лице Абдуллы внезапно появилась улыбка.
– Теперь, когда с этим покончено, – проговорил он с вежливостью, достойной домохозяйки из Беверли-Хиллз, – давайте пройдем в столовую. Стол должен быть уже накрыт.
«Неужели, – подумал еле живой Наджиб, чувствуя, как тошнота подступает к горлу, – после всего этого кто-нибудь из нас сможет есть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138