Похоже, что его проводили в этом доме где-то в четырнадцатом веке. Или, например, погода. Все время дождь, дождь и дождь, без конца. Съемки на свежем воздухе в такую погоду просто невозможны. Решение простое — снимать в помещении. Но это надоедает и выводит из себя. Она намеревалась использовать здешние сады с прудами и скульптурами.
Или взять проблемы с так называемыми моделями. Абсолютные непрофессионалы, избалованные, капризные, чересчур самоуверенные, надменные, гиперсексуальные и агрессивные молодые аристократы. Им гораздо больше нравится поедать салями, пить, пудрить носы, чем позировать часами, постоянно меняя одежду. И постоянные споры по поводу туалетов. Индии, например, показалось, что платье от Кристиана Лакруа, предназначенное для Лукреции, гораздо лучше смотрелось бы на ней, чем это платье от Версаче, которое ее заставили надеть для съемки. Руперт презрительно заметил, что этот костюм ему совершенно не подходит и лучше отдать его Десмонду. Десмонд, в свою очередь, постоянно берет вещи Руперта. Мальвиз обвинила Септимуса в том, что тот прикарманил ее «каждодневные» жемчуга, подарок от мамы. И так далее, и тому подобное.
И в довершение ко всему этому грандиозный загородный дом оказался слишком большим, слишком холодным, слишком старым, местами даже с плесенью. И слуги такие же. Вдобавок эти самые слуги постоянно за ними следят, опасаясь исчезновения поблекших и потускневших семейных ценностей. Пища абсолютно несъедобна. Сирина никогда еще не видела, чтобы овощи переваривали или пережаривали до такого состояния или чтобы подавали совершенно остывшую еду. Наверное, это происходит оттого, решила она, что столовая находится так далеко от кухни. Невозможно себе представить, что кому-то может захотеться специально сюда приехать только для того, чтобы повидаться с хозяином и хозяйкой. Слава Богу, сейчас они путешествуют по Европе.
Что скажет Майкл, когда увидит все это? Она-то думала, что здесь будет так романтично.
Ну да ладно. Дождь, кажется, на время прекратился. Съемки скоро закончатся. И Майкл уже в пути.
Сирина положила еще немного румян на скулы, начала тщательно растирать по щекам. Так, чтобы было не слишком заметно. Откинулась на стуле, внимательно разглядывая себя в зеркале. Кажется, достаточно. Так, теперь немного новой помады цвета портвейна. Она взяла помаду и аккуратно подкрасила свои полные губы, промокнула салфеткой. Еще раз оглядела себя.
— Пре-кра-сно, — произнесла вслух.
— Уже сама с собой разговариваешь? Сирина резко обернулась к двери.
— Джейсон! Тебя сам Бог послал. Посоветуй, что мне надеть сегодня вечером.
— Ах так, значит, нас собираются посетить Волшебные Пальчики?
— Да, он должен быть здесь к обеду.
— Тут у меня «Тайме» и «Дейли телеграф» с описаниями его концертов. Все как будто второе пришествие описывают.
Он откинул с глаз длинные пряди волос. Хлопнул свернутыми в трубку газетами по своим туго облегающим черным кожаным джинсам, из которых, казалось, никогда не вылезал.
— О, Джейсон, ты прелесть! Я совсем забыла про газеты. Расскажи мне, что там пишут. — Сирина хихикнула. — Пусть Майкл подумает, что я слежу за его выступлениями.
— Прочитать тебе?
— Только самое основное. Заголовки. Ну, ты знаешь.
Она начала перебирать флакончики на туалетном столике. Нашла свой чудесный состав — духи, приготовленные специально для нее. Майкл с ума сходит от этого запаха. Она щедро смочила за ушами, шею, ложбинку на груди, внутреннюю сторону бедер.
Джейсон уселся на потертый турецкий ковер, скрестил ноги в позе лотоса и начал перелистывать страницы газет. Откашлялся.
— «Соната си-минор Листа никогда еще не звучала так дьявольски эротично, как в блестящей интерпретации Майкла Левина».
— Дьявольски эротично! — Сирина в восторге хлопнула в ладоши. — Ему это очень понравится. Джейсон усмехнулся:
— Если он играет так же, как выглядит, тогда это действительно дьявольски эротично.
— Читай, противный мальчишка! Сирина начала расчесывать волосы.
— «Левин выразил все, что только возможно, в этом поистине автобиографическом произведении Листа…»
— Что, к черту, это означает?
— Понятия не имею. — Джейсон пробежал глазами по странице. — А вот еще, послушай! «Левин — это воплощение романтизма, байронический супермен».
Сирина покатилась со смеху:
— Что?! Мой Майкл?! Мой малыш!
— Ну, не такой уж он малыш.
— Ладно, пропусти это. Читай дальше. Джейсон продолжил:
— «Он представляет собой неотразимую личность, настоящий образец истинного романтического героя, как во внешности и поведении, так и во всех своих успехах». Нет, я не могу! Кажется, я уже в него влюблен. — Он перевернул страницу. — «Тема Фауста…»
— Все, Джейсон, хватит, с меня достаточно!
— А «Дейли телеграф»?
— Забудь. А где Беннет, кстати?
— Последний раз, когда я его видел, он пробирался к конюшням с одним из наших фотомоделей…
— Смеешься? Может, они собирались покататься верхом?
— Ну да, на конюхе.
— Противный мальчишка! А я-то думала, что наши мальчики и девочки такие правильные. Все из таких старинных, знатных и богатых семей.
— Скажешь тоже. Они ведь все учились в этих закрытых школах. Трахали друг друга, пока не переходили в колледж. Кое-кто из них уже клеился ко мне. Насчет девочек не знаю, но мальчики почти все балуются наркотиками.
Сирина встала из-за туалетного столика, подошла к массивному шкафу. Открыла дверцу.
— Подойди сюда. Выбери что-нибудь из этого. Джейсон начал раздвигать вешалки, разглядывать богатый выбор платьев и роскошных туалетов. Внезапно остановился:
— Вот оно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104