У последнего в деревне дома он открыл ворота, ведущие в маленький дворик, и они ступили на крыльцо. Им открыла полная женщина средних лет.
– Проходите, – приветливо пригласила она. – Доктор как раз занимается вашей маленькой сестренкой.
Они проследовали за ней по темному коридору на кухню. Дети тотчас потянулись к печи, чтобы согреться.
– Вы, должно быть, сильно проголодались, – сказала женщина, указав на стол. – Я приготовила вам горячий завтрак.
– А как же Мари… – начал Эдмонд.
– С девочкой все в порядке, – услышали они за спиной мужской голос. Дети дружно обернулись. Пожилой, убеленный сединами доктор снял очки в серебряной оправе и добавил: – Она спит наверху.
– Что-нибудь серьезное? – взволнованно спросил Эдмонд.
Доктор внимательно посмотрел на него.
– Думаю, все обойдется. Для нее сейчас главное – избегать переохлаждения. Жар наверняка скоро спадет, но вам нельзя выносить ее на улицу несколько дней.
– Несколько дней! – воскликнул Эдмонд. – Мы не можем оставаться здесь так долго, доктор.
Врач нахмурился.
– Вы явно нездешние, – сказал он, – иначе я бы вас знал. Наверное, вы идете издалека. Послушайте, расскажите мне все как есть.
Поколебавшись с минуту, Эдмонд кивнул. Они все уселись за столом перед дымящимися кружками с какао, и мальчик рассказал доктору, что с ними случилось, начав с того самого момента, когда боши стали ломиться в их дом…
Через четыре дня Мари поправилась, и они решили продолжить путешествие. Простуда у Элен прошла, прошел и ларингит у Катрин.
Уткнувшись лицом в мягкую, необъятных размеров грудь домоправительницы доктора, Элен крепко обняла ее и расплакалась.
Эдмонд отвел врача в сторонку.
– Вы столько для нас сделали, – сказал он и вытащил из кармана мамино кольцо. – Это все, что у нас есть, возьмите.
– Я ничего с вас не возьму, – сказал врач. – Я выполнял свой долг – врача и француза.
– Спасибо вам за все – и за одежду тоже, – вздохнул мальчик.
Домоправительница вытерла навернувшиеся на глаза слезы, крепко обняла Эдмонда, сняла с шеи серебряную цепочку с ладанкой и торжественно повесила ее ему на шею.
– Тебе наше благословение, – сказала она. – Мы будем молиться за вас. – И, протянув плетеную корзину с провизией, добавила: – Это вам в дорогу.
Встав на цыпочки, мальчик поцеловал ее в щеку. Внезапно на улице раздался звон бубенцов.
– Ой, что это? – закричала Элен, бросаясь к окну. Глаза ее расширились от восторга: большие сани, запряженные парой гнедых, скрипя полозьями по снегу, подъехали к дому.
А, Клод Сорель приехал, – протянул доктор. – В прошлом году я спас жизнь его жене. Ему нечем было мне заплатить, поэтому он в счет долга делает для меня кое-какую работу. Сейчас я с ним договорюсь, и сегодня вы переночуете у него на ферме, а завтра он отвезет вас в Шатодэн. Останется еще шестьдесят километров, и вы достигнете Луары. Оттуда, следуя по реке на запад, доберетесь до моря, где и расположен Сен-Назер.
Клод Сорель остановился у самого дома и, посмотрев на детей пронизывающим взглядом своих глубоко сидящих глаз, буркнул:
– Вот мы и приехали.
Ребятишки молча последовали за ним. Дом был большим и мрачным – серое безобразное пятно на фоне сказочного ландшафта. Грубо сработанный и даже где-то привлекательный в своем запустении, он заметно покосился, и со всех четырех сторон его украшали деревянные подпорки. Пробитые в толстых стенах маленькие квадратные оконца делали его похожим на неприступную крепость. На каждом окне были ветхие ставни. Единственным признаком жизни служила одинокая труба: из нее тянулась тоненькая струйка дыма.
В темной прихожей потолки были такими низкими, что Сорелю пришлось пригнуться. Миновав еще одну дверь, они оказались на кухне. Как и прихожая, она была слабо освещена. Пол, сколоченный из грубых досок, побелел от бесконечного скобления. Стены кухни украшали рога и пыльные оленьи головы; их стеклянные глаза злобно блестели отраженным светом.
– Эй, женщина! – грубо крикнул Сорель.
Шаркающей походкой в комнату вошла жена.
– Что? – спросила она каким-то сдавленным голосом. Оказалось, губы ее распухли от побоев.
Элен во все глаза смотрела на хозяйку. Она была гораздо ниже своего мужа, с поникшими плечами, потухшим взглядом. Всем своим обликом она напоминала затравленного зверя.
– Ты что, не видишь, что у нас гости, бездельница? – рявкнул Сорель. – Что ты стоишь как дура? Быстрей принеси им что-нибудь поесть, а потом уложи спать!
– Хорошо, Клод, – послушно проговорила она.
Женщина, взглянув на детей, кивнула на грубо сколоченный стол. Только сейчас Элен заметила, что женщина очень молода. Такая молодая и уже такая опустошенная!
Сорель что-то буркнул себе под нос, напился сидру и, отбросив стул, поднялся.
– Я вернусь поздно, – бросил он грубо. – Смотри, чтобы они рано легли спать.
– Куда ты? – испуганно спросила женщина.
– В деревню.
Комкая в руках фартук, женщина посмотрела на мужа.
– Клод, пожалуйста, не надо… – проговорила она умоляюще. – Ты только вчера ходил туда и вернулся…
– Молчи, женщина! – Он сунул ей под нос свой тяжелый кулак. – Хочешь еще раз получить в зубы?
– Нет, Клод, – покорно ответила она и, отвернувшись к плите, замолчала.
– Не нравятся мне эти люди, – поморщилась Катрин.
В ответ Эдмонд молча кивнул. Он сидел на продавленном матрасе и качал Мари. Та заливалась смехом от восторга, а вокруг них стояло густое облако пыли. Казалось бы, в постели под пуховыми, правда изъеденными молью, одеялами им должно было быть тепло, но комната, освещенная единственной масляной лампой, не отапливалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82