— Я хочу встать. На секунду. Пожалуйста. Марта зажимает прозрачную змейку:
— И что теперь?
— Помоги мне. — Ивона протягивает ладонь, Марта хватает ее. Делая над собой усилие, Ивона встает и медленно опускает ноги с кровати.
— Что ты делаешь? — Марта крепко держит Ивону.
— Господи, ты мне поможешь или нет?
— Хочешь встать? — Вопрос глуп, потому что Ивона уже поднялась. Она едва держится на ногах, прозрачный проводок от капельницы не пускает ее, она делает пару шагов в сторону стула.
— Поправь все, пожалуйста…
Ах вот в чем дело. Марта стряхивает простыню, заправляет края под матрас, берет за два конца пододеяльник и расправляет в нем одеяло, взбивает подушки.
— Так? — Вопросительно смотрит на Ивону. — Удобно будет лежать?
Она готова помочь ей лечь, но Ивона, показывая рукой на кровать, говорит:
— А теперь ложись.
— Что?
— Ложись.
— Ты с ума сошла?
— Пожалуйста, ляг.
Марта послушно вытягивается на кровати.
— Вот кислородная трубка. А вот капельница. Удобно? — Неловкими движениями Ивона кладет ей кислородную трубочку под нос и прикрепляет правую руку к кровати ремнем.
Марта не сопротивляется. Кровать удобная, после тяжелого дня ее мышцы наконец расслабляются.
— Да. Хорошо.
— Лежи. Сделай вид, что тебе удобно.
Марте не нужно притворяться — она устала и блаженствует в постели.
— Да? — Она устраивается удобнее и больше не двигается.
— Вот именно.
— Сколько мне так лежать? Кто-нибудь может войти. Ивона накидывает на себя халат и подает ей руку.
Марта снимает зажим с прозрачной трубочки, и капельки снова начинают проникать в вену. Ивона переставляет подставку для капельницы ближе к креслу и садится рядом с Мартой.
— Никто не войдет. Всем известно, что здесь ты. Делай вид, будто не можешь двигаться. Закрой глаза.
Ивона опирается на поручень кровати. Тяжело дыша, она пытается освоиться в новой позе. Постепенно сердцебиение успокаивается, унимается дрожь в ногах.
— Увидишь, что значит так лежать, — говорит она тихо, — и быть не в состоянии ничего сделать. Поймешь, какое это удовольствие. Последнее. Ты полежи, Марта, а я посижу рядом. Пусть у тебя немеет рука, позвоночник, заболит поясница.
Дыхание Марты ровно и спокойно. Ивона смотрит на нее и продолжает:
— А потом поговорим. Когда кислород закончится. Зато полезно. И тогда, может быть, мы поймем друг друга… Потому что другого выхода у нас нет. И возможно, ты больше не будешь входить с вопросом «лежим?». Потому что я вынуждена лежать, верно? — Ивона, не слыша ответа, поднимает голову и замечает, что Марта спит.
У Ивоны возникает желание ее толкнуть, сбросить с кровати — пусть знает… Но она замирает, вглядываясь в Марту. Ее передник сбился, а правая нога неудобно подогнута. Зрелище это вызывает у Ивоны сострадание. На щеках Марты длинная тень от ресниц. Ивона, собрав все свои силы, приподнимается, подтягивает одеяло и аккуратно накрывает Марту. Затем вновь садится рядом. Из капельницы в Ивону медленно перетекает жизнь.
— Ты не знаешь… — шепчет Ивона. — Может, это и хорошо…
Поздний вечер
— Господи! — Марта пытается вскочить, но не может — ее рука привязана к кровати. — Который час? Я заснула! Ивона!
Ивона насмешливо смотрит на Марту, пытающуюся отстегнуть ремень:
— Я здесь.
— Капельница! — внезапно вспоминает Марта, и в ее глазах отражается ужас.
Ивона с гордостью протягивает ей руку:
— Все в порядке. Я обо всем позаботилась.
— Прости… Я была так измучена…
Марта помогает Ивоне лечь и с нежностью накрывает ее.
Ивона улыбается:
— Отдохнула?
— Ну… — Может, сказать правду? Ивона протягивает руку:
— Помоги мне.
Марта обхватывает ее за плечи, удобно усаживает. Ивоне хочется сидеть, а не лежать.
— Что же ты вытворяешь, что ты делаешь? — Какой стыд, что она уснула!
— Ты не можешь знать. — Ивона смотрит в темноту палаты. — И я не могу знать.
— Знать? Что?.. — Марта старается, но не может понять.
Ивона не вдается в объяснения. Уложила ее — но ведь больна не Марта. Сидела рядом, но сиделка не она. Весь эксперимент — к черту.
Марта смотрит на часы — начало одиннадцатого.
— Уже поздно. Прими лекарство, тебе станет лучше. Будешь спать… Спокойной ночи… — Говоря это, Марта укладывает звонок рядом с ладонью Ивоны, поправляет одеяло, а когда больная закрывает глаза, моет посуду, гасит свет, выходит, но дверь прикрывает не до конца, так, что свет из коридора просачивается в палату через небольшую щель. Она оборачивается в дверях и мягко произносит: — Приду завтра…
Глаза Ивоны закрыты, может, она уже спит. Марта тихонько опускает ручку и в тот момент слышит:
— Марта? А что, твой муж нас немножко вчера одурачил?
Похоже, Ивона улыбается.
Утро
— Все.
Марта наклоняется и убирает судно. Ивона укладывается поудобнее. Тени под глазами увеличились, глаза запали еще глубже.
— Это так унизительно…
— Что ты говоришь… Вот увидишь, все будет в порядке… Начали делать уколы. Так и должно быть. Через пару дней тебе станет лучше… — Голос Марты звучит убедительно. Сказывается опыт.
— И никаких воспоминаний, — жалуется Ивона.
— Перестань. Прекрати так говорить! Еще не все потеряно!
Но Ивона не слушает. Ей хочется говорить.
— Глупость, когда говорят, будто вся жизнь проходит перед глазами. Ночью я до отупения молюсь: только бы не болело, лишь бы перестало болеть! Как я могла докатиться до этого! Думать только о том, чтобы не болело! Чтобы мне сегодня удалось нормально сходить в туалет. Пусть бы только сегодня! Почему я раньше не знала о том, что обычный стул — это огромное, поразительное счастье?
— Пожалуйста… — Марта нежно дотрагивается до ее щеки — кожа сухая и тонкая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47