Хочешь, сыграем как-нибудь?
— С удовольствием.
— Где у вас здесь теннисный корт?
— В Сефтон-парке.
— Как насчет в субботу после обеда?
— Отлично. Я позвоню и зарезервирую корт.
— Держу пари, я тебя побью!
— Держу пари, что нет!
— Чувствую будет драка! — заключает Вине.
— Никогда еще не играл в теннис под дождем, — замечает Джозеф.
— Да разве это дождь? Так, изморось!
— Да нет, мне дождь не мешает. Просто как-то… необычно.
— Если бы мы играли только в солнечную погоду, скоро забыли бы, как ракетку держать.
— И то верно. Ваши прогнозы погоды я слушаю с наслаждением. Никогда бы не подумал, что в английском языке столько синонимов для слова «дождь».
— А какая погода в Чикаго?
— Или очень жарко, или очень холодно.
— Без полутонов?
— Точно.
— Вот это мне и нравится в американцах.
— Что?
— Никаких полутонов. Это вселяет бодрость. А вечное английское «с одной стороны… с другой стороны…» иногда так угнетает!
— Понимаю. Не в твоем стиле, верно?
— Вот именно. Не в моем.
— Да, это я понял. Мне очень нравится твоя семья. Кажется, вы не слишком-то похожи на обычных англичан?
— Думаешь, Сэм для англичанина чересчур громогласен? Посмотрел бы ты на нашего папочку!
— А знаешь, я бы очень хотел с ним познакомиться. Ну что, готова?
— Готова!
Запах влажной травы вокруг корта. Легкий туман в воздухе. Приглушенный птичий щебет. На горизонте — дома из желтого кирпича, окружившие зеленое сердце города. Памятники у входа в Палм-Хаус.
— Кто это? Реальные люди?
— Мореплаватели. Открыватели новых земель. Вон тот — Магеллан. А рядом с ним — ваш приятель Колумб.
— Правда?
Я расправляю плечи и высоко поднимаю правую руку с ракеткой, чувствуя, как вместе с нею поднимаются груди. Левой рукой бью об землю мяч и точным ударом посылаю его через сетку. Хорошо! Как видно, играть я не разучилась.
И смотрю, как он бежит по корту навстречу мячу, с силой отталкиваясь ногами от земли, как размахивается, устремляет ракетку к цели и возвращает подачу с такой неукротимой силой, что…
— Ох, черт! Как ты?
— Сейчас-сейчас… Все нормально, это я просто от неожиданности.
— Боже мой, я совсем не хотел…
— Ничего, сейчас встану.
— Дай-ка я тебе помогу. Боже, да у тебя кровь течет!
— Ничего страшного. Просто содрала коленку. Так, говоришь, в теннис играл всего раз или два в жизни?
— Ну да. Мы даже очки не считали — просто перекидывались мячом. Но, похоже, удар у меня не слабый.
— Не то слово! Интересно, с какой скоростью летел этот мяч? Наверное, не меньше девяноста миль в час. Обалдеть можно!
— Извини, пожалуйста. Я совсем забыл, что играю с женщиной.
— Что-о?
— Ну, я хочу сказать… Конечно, играешь ты лучше меня, но ведь я сильнее!
— Та-ак. Вот теперь ты меня по-настоящему разозлил!
— Вижу.
— Вали на свою сторону, и посмотрим, кто кого уделает!
— Ладно-ладно, иду.
— И прекрати смеяться!
— Все. Уже даже не улыбаюсь, видишь?
— Отлично. Начали!
Ну, я таки заставила его побегать! За моими мячами он носился по всему корту, спотыкаясь и неуклюже размахивая ракеткой — игрок из него, в самом деле, слабый, и по мячу он почти не попадал. Но когда попадал… боже, это нечто! Какой удар! Какая подача! И каждый пущенный им мяч — словно снаряд, нацеленный прямиком мне в душу.
Дождь прекратился, и вокруг нас собралась кучка зевак.
— Эй, кто побеждает?
— Я! — заорали мы оба.
Час спустя мы оба, мокрые от пота и дождя, совершенно выдохлись.
— Какой счет? — спросил он.
— Не помню.
— Не помнишь или сказать не хочешь? — Ха-ха!
— Мужик выиграл! — крикнул какой-то парень.
— Что, правда? Вот здорово! Никогда еще не побеждал чемпионку школы!
— Эй, леди, а вы были чемпионкой школы?
— Ну да, сам слышал.
— Играет-то он так себе, — подал голос еще один зритель, — просто мужик всегда победит, коли с бабой играет. И потом, он американец, а янки никогда не проигрывают. Это мы слабаки — только ныть и умеем.
— Слышала?
— Слышала. Он прав.
— Ладно, давай-ка отдохнем.
— Закончим на сегодня?
— Ладно.
Мы подошли к машине с запотевшими стеклами. Перед тем как завести мотор, он обернулся ко мне, улыбнулся, легко сжал мою руку выше локтя.
— Без обид?
— Никаких обид.
— Знаешь, — сказал он тогда, — а ты просто класс.
Дома у Сэма и Мелани моя невестка поинтересовалась:
— Ну, как все прошло?
— Этот ублюдок меня просто сделал!
— Хорошо играет?
— Играет отвратительно, но чертовски сильно бьет по мячу.
— Что ж, Алике, ты терпеть не можешь проигрывать, так что, надеюсь, на этом все кончено? Он тебя больше не интересует?
— Наоборот, Мел.
— Глупо соревноваться с мужчинами.
— А кто сказал, что я с ними соревнуюсь?
Стук в дверь. Лицо, еще раскрасневшееся после нашего поединка, и по шее стекают капельки пота. Он стоит, высокий, мощный, заполонив собой весь дверной проем: рука упирается в косяк, я вижу кожаный ремешок часов и курчавые волосы на запястье.
— Привет, Мелани, как поживаешь? Надеюсь, хорошо. А Алике здесь?
— Она…
— Да, я здесь. Хочешь сыграть еще раз?
— Боюсь, теннис не для нас с тобой. Я тут подумал: а что, если нам куда-нибудь залезть?
— Залезть? На гору, что ли?
— Нет-нет-нет. Просто сходить куда-нибудь прогуляться.
— Знаешь, для меня слово «лазить» прочно связано с альпинизмом. Если хочешь просто погулять — почему прямо не сказал?
— Наверное, потому, что я тупой янки.
— Точно. Ладно, поедем в Эйнсдейл.
— А что это?
— Что-то такое, чего ты не можешь себе представить.
— Люблю сюрпризы.
— Я умываю руки, — говорит Мелани, когда он выходит за дверь.
— И отлично. Что там у нас в холодильнике? Пора готовить ужин. Что-то у меня вдруг разыгрался зверский аппетит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112