— Можно пойти в Сентрал-парк, — поспешно откликнулась миссис Магнус, искоса бросив испуганный взгляд на мужа. — Там так хорошо! Получится чудесный пикник…Магнус почти весь ужин молчал. Очевидно, для решающего разговора он наметил другое время. Распорядившись подать кофе и бренди в свой кабинет, Антон поднялся, и Скотту ничего не оставалось, как последовать за ним.Обстановка в кабинете была на удивление строгой. Кроме нескольких семейных фотографий на полке, только единственный снимок президента США с автографом свидетельствовал о положении, какое занимал хозяин.Скотт похвалил дом, вежливо, почтительно, хотя и без излишнего восторга.Усевшись за письменный стол, Антон принял вид улыбчивого добряка папаши, так хорошо известный его друзьям и врагам в деловом мире. Он оценивающе оглядел Скотта:— Не возражаете, если я задам вам один вопрос, мистер Монтигл?— Конечно, нет, сэр, — улыбнулся Скотт. — Спрашивайте.— Что вы ощутили, когда ваш отец потерял деньги?Скотт на секунду задумался:— Хотите сказать, когда он покончил с собой?Магнус помедлил, наблюдая, как сигарный дым кольцами поднимается к потолку.— Совершенно верно. Как вы себя чувствовали после этого?Скотт мгновенно посерьезнел:— Я испытывал грусть и ярость одновременно. Грусть оттого, что я лишился его, и злость, потому что человек мог расстаться с жизнью из-за такого пустяка, как деньги.В самом деле, презрение к деньгам родилось у Скотта в тот самый день и час, когда он услышал о смерти отца. Магнуса явно заинтересовал его ответ.— Вы равнодушны к деньгам, не так ли?— Почти, сэр. За деньги счастья не купишь, — кивнул Скотт.Магнус взглянул ему в глаза:— Мир полон миллионов людей, живущих в ужасающей нищете, таких, кто отказывается слушать о счастье, правде и справедливости, пока на стол перед ними не поставят тарелку с едой. Деньги кое-что значат для них. Могу добавить, так же как и для моих предков.Скотт задумчиво кивнул.— Эти люди голодают, — ответил он. — Они — жертвы несправедливости, равнодушия. Будь у них деньги, чтобы нормально питаться и вовремя обращаться к врачам, они смогли бы подумать о счастье и душевном покое, как их более удачливые собратья. Верно, что без определенных средств, как и без здоровья, жизнь невозможна. Но повторяю, это еще не все.— Что бы вы чувствовали, если бы Джульет пришлось пожертвовать наследством ради замужества с вами?— Только облегчение, — заверил Скотт. — Откровенно говоря, сэр, мне не хотелось бы, чтобы богатство стояло между нами. Я твердо уверен, что смогу позаботиться о Джули и обеспечить ей счастливую жизнь собственными усилиями. Большего не требуем ни я, ни она. Мы оба предпочитаем, чтобы вы использовали свои деньги другим, гораздо более продуктивным способом.Магнус поднял брови:— Вижу, вы не боитесь высказывать свое мнение, не так ли?Скотт улыбнулся:— Все очень просто. Я люблю вашу дочь и хочу посвятить ей всю жизнь.— Значит, любовь так важна для вас?— Конечно, — удивленно сказал Скотт. — Это единственное, что по-настоящему важно.Последовала пауза. Магнус отвел глаза. Что-то странно задумчивое промелькнуло в них и мгновенно исчезло. Он вновь посмотрел на Скотта:— Что бы, по-вашему, вы посчитали наихудшим из всего, что могло бы произойти с вами?— Потеря Джули, — без колебаний ответил Скотт.— Она так много значит для вас?— Да, сэр.— Много ли вы о ней знаете? — осведомился Магнус, не глядя на собеседника.— Все, что необходимо.— Вам известно, что ее молодость была довольно бурной?— Да, сэр.— И вас это не волнует?— А почему это должно меня волновать?Скотт с некоторым смущением встретил взгляд старика. Выражение отцовского гостеприимства в них исчезло. Темные глубины были непроницаемы и пусты, ни отблеска чувства, ни следа человеческого участия.В это мгновение Скотт безошибочным чутьем понял, что между Джули и отцом произошло нечто непоправимое, ужасное, послужившее причиной во многом непонятного для него поведения девушки. Но что бы это ни было, пора избавить Джули от страданий. Именно ему, Скотту Монтиглу, предназначено сделать это, и он это сделает. Да, Магнус опасен, но их с Джули любовь поможет преодолеть все то зло, что таится в сердце ее отца.Мужчины молчали. Магнус, казалось, продолжал изучать молодого человека. Наконец он заговорил:— Джульет очень дорога мне. Иногда мне кажется, я люблю ее больше других своих детей. Я чувствую особую ответственность за нее, мистер Монтигл. Жизнь Джульет до этого времени была не так уж легка. Я хочу, чтобы отныне она была мирной и счастливой.— Вижу, мы оба хотим одного и того же, — улыбнулся Скотт.Снова наступило молчание. Взгляд, впивающийся в лицо Скотта, был по-прежнему тяжелым, напряженным, каким-то гипнотическим. Но тут Магнус вдруг неожиданно криво улыбнулся, отодвинул стул и протянул Скотту руку:— Добро пожаловать в семью. Полагаю, вы будете прекрасным зятем и хорошим мужем для Джульет.Мужчины обменялись рукопожатием и направились к двери.— Когда собираетесь устроить свадьбу?-поинтересовался Магнус.— В июне.— В конце мая я должен лечь на небольшую операцию. Ничего серьезного, когда-то повредил спину, но придется полежать несколько недель. Вы, конечно, не согласитесь отложить торжество на пару месяцев? Жаль, если придется пропустить такое событие.— О, конечно, сэр, я поговорю с Джули. Уверен, она не станет возражать.— И последнее. Надеюсь, это не слишком обременит вас. Я глубоко привязан к дочери и хочу, чтобы она не испытывала лишений. Я вовсе не собираюсь лишать ее наследства. Пусть она всегда чувствует себя частью семьи и знает о моей любви.— Это ваше решение, сэр, — вежливо сказал Скотт, — но, надеюсь, вы поймете, что Джули и я намереваемся жить на собственные средства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119