Очнулась! — торжествующе произнесли над ней.Маринка попыталась открыть глаза. Прямо над ней маячили какие-то расплывающиеся тени.— Что со мной было?— Все уже закончилось, девочка моя. Сейчас еще немного посидишь тут — и пойдешь домой бай-бай.Голубеву с трудом подняли и усадили на диване. Голова кружилась.— Мне жарко. Я хочу пить, — произнесла она.Тут же из кухни принесли большую железную кружку с водой. Зубы Маринки беспомощно звякнули о край.— Почему мне так плохо?— Ничего страшного, деточка. Скоро все пройдет! Маринка закрыла глаза и откинулась на диване. Силы ее покидали.— Что это с ней? — спросил голос.— Не знаю… Горит вся.— Эй, деточка! Тебе пора собираться домой!Маринка не реагировала. Голова стала такая тяжелая, что казалось невозможным пошевелиться.— Надо ее вывести, не хватало нам еще тут проблем. Доведем до метро?— Доведем…Как во сне Голубева, в ответ на настоятельные просьбы, поднялась, ее одели, взяли под руки и повели к метро. Ноги не слушались. Казалось, еще миг — и она взлетит.В следующий раз Маринка пришла в себя в пустом вагоне метро. Прямо перед ней стояла какая-то женщина.— Как тебе не стыдно! — причитала она. — Такая молодая и такая пьяная!— Я не пьяная, — слабо возразила Маринка, — мне плохо…— Плохо? — недоверчиво посмотрела на нее женщина. — Ну-ка дыхни! И правда, пылаешь вся. Наверно, грипп. А едешь-то куда?Маринка вспомнила и назвала станцию метро. Женщина всплеснула руками:— Но это же совсем в другой стороне!— Помогите мне выйти, пожалуйста! Мне надо ехать… Меня ребенок ждет!— Ладно!Женщина довезла Маринку до нужной станции:— Ты сама-то дойдешь?— Спасибо, дойду…Медленно-медленно она поковыляла из вагона к выходу. Потом отдышалась и поднялась по лестнице. Со множеством остановок добралась до дома. Позвонила соседке.— Марина, это очень нехорошо с вашей стороны! — поджала губки та. — Мы договаривались на несколько часов, а прошел целый день! Ваш ребенок неуправляемый. Он поломал мне всю мебель!— Простите… Я потом все оплачу… — Маринка слабо махнула рукой и позвала Илюшку: — Идем, малыш! А сколько сейчас времени?— Семь часов!— Еще раз простите. Сегодня был очень трудный день. Она стала пытаться попасть ключом в замочную скважину,но это удалось не сразу.— Вот странная-то! — сказала соседка мужу. — То ли пьяная, то ли еще что похуже. Недаром ребенок такой психованный! Я Паше сразу говорила, не к добру он женился на ней…Голубев пришел часа через полтора. В вечернее время он пытался подрабатывать репетиторством. Вспомнил, что по первой специальности он учитель истории. Маринка тем временем кое-как разогрела ужин и уложила ребенка. Павел Иванович сначала ничего не заметил.— Ну как ты? — буркнул он, садясь за стол.— Нормально, — прошептала Маринка. — Я пойду в комнате приберусь…— Что это ты на ночь глядя прибираться надумала? Дня, что ли, мало? — раздраженно хмыкнул Голубев и уткнулся в газету.Маринка, уже отчетливо чувствуя неладное, зачем-то подмела в коридоре пол и взялась гладить белье. Потом бросила утюг и снова пошла в комнату. Минут через десять, дожевывая бутерброд, туда вошел и Голубев. Увидев Маринку, которая, скорчившись на диване, что-то писала, он был очень удивлен:— Ты что делаешь?— Пишу. На всякий случай, — еле слышно сказала Маринка.— Постой, постой, — обеспокоился Голубев, — ничего не понимаю. Ты что имеешь в виду? Ты вообще какая-то красная… Ты здорова?Он осторожно потрогал ладонью лоб жены. Он пылал.— Если что, ты только Илюшку не оставляй, ему уход нужен… Я тут все написала…— Маринка, да что с тобой? Вызвать «скорую»?— Подождем… Может, само пройдет? — одними губами спросила Маринка.— А это что такое? — Побледневший Павел Иванович трясущейся рукой показал на расплывающееся по дивану кровавое пятно.— Вызывай «скорую», кажется, пора… — Маринка еще попыталась улыбнуться.Сбив по пути стул, Голубев бросился к телефону. «Скорая» не приезжала очень долго. Часа полтора.— Что тут у вас? — недовольно спросил наконец приехавший врач.— У меня, кажется, жена умирает… Завещание написала. — Испуганный Голубев начал трясти у врача перед носом листом бумаги.— У нее что, суицидальные наклонности? Третья уже за сегодняшний вечер… Полнолуние, что ли?Врач не спеша вымыл руки и, продолжая бормотать, вошел в комнату:— Ну где тут ваша больная?Голубев включил свет. Маринка лежала уже без сознания. Врач подошел к ней и взял за руку, мгновенно изменившись в лице.— Что же вы молчите? Носилки, скорее! Где у вас телефон? Дрожащий Голубев показал. Врач прикрыл дверь и что-то быстро проговорил в трубку взволнованным шепотом. Через несколько минут Маринку погрузили на носилки.— Что с ней? — спросил Павел Иванович, не отрывая глаз от огромного кровавого пятна на диване.— Плохо дело! Молитесь, если умеете! — на ходу произнес врач.Из приемного покоя Маринку мгновенно перевезли в операционную. И только после трехчасовой операции появилась надежда.— Надо же, такая хрупкая — и какая живучая, кто бы мог подумать! — тихо сказал хирург, когда все было закончено.Маринка вернулась домой только через неделю, прозрачная и тихая. Голубев с ней на тему ее болезни не разговаривал. Впрочем, у него и раньше даже упоминания о женских недугах вызывали нервические приступы. Видимо, поэтому он предпочел вести себя так, будто ничего не произошло. Илью на время Маринкиных злоключений увезла к себе Лидия Ивановна…Несколько дней она лежала в полном одиночестве дома в постели и смотрела в окно. Часто вставать ей было нельзя, да и сидеть-то можно было по-особенному. В квартире стояла удивительная гулкая тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130