Сказать, что появление Соловьева было совсем уж неожиданным, — значит покривить душой. Как бы там и что ни менялось в душе в связи с училищем, новыми друзьями, молодым мужем и любимой работой — где-то глубоко в Маринкином подсознании оставался потайной уголок, в который она не впускала никого. И уголок этот всецело и безраздельно принадлежал только одному человеку, чьего появления она ждала каждый день и смертельно боялась. Ждала потому, что до сих пор любила, а боялась…Когда-то давно в их солнечных еще, беззаботных детских отношениях образовалась крошечная трещинка, которая со временем разрослась и привела к уходу из школы и мучительному долгому разрыву. Возможно ли встретиться снова с человеком, который однажды предал тебя? Открыть ему свою душу? Широко распахнуть навстречу руки и сердце?.. Теперь, когда Димка появился снова, эти давно и старательно отодвигаемые вопросы встали перед Смирновой в полный рост.К тому же Маринку грызло вновь обретенное чувство вины по отношению к давнему другу. Она еще не знала, почему он бросил университет, поступить в который так стремился, в жертву которому и была, по сути, принесена четыре года назад их детская любовь. Правда, девушка и мысли не допускала, что университет брошен исключительно из-за нее, но свою косвенную причастность к произошедшему интуитивно ощущала, поэтому боялась и не торопилась узнать правду. Тогда еще казалось, что все это временно и скоро выправится.Ситуация особенно усугублялась тем, что Маринка теперь была замужем. Не разумнее ли будет не оглядываться назад, а просто вести нормальную жизнь с законным мужем, который кажется таким преданным ей? Попробовать-таки создать с ним обычную семью, которой — что греха таить! — до сих пор у них не было, о чем Маринка прекрасно знала, в отличие от собственной матери? В голове у нее сидели вдолбленные с раннего детства моральные принципы, среди которых брачная клятва являлась едва ли не главной ценностью. Вышла замуж — все остальное (собственные интересы, другие мужчины и прочее) перестает существовать — так учила Маринку мать. Ну а если семейная жизнь не приносит никакой радости, а только тяготит?..Какое принять решение, она не знала. И посоветоваться не с кем — после истории с тем проклятым днем рождения Маринка вообще перестала доверять людям. В результате ситуация неумолимо катилась к какой-то неизбежной и страшной развязке — Маринка не знала, кого слушать — сердце, как прежде рвущееся к Димке, или разум, охлаждавший эти стремления.Маринка металась, но поделать с собой ничего не могла. Она стала чаще вечерами заходить к Алексею, чтобы помочь по хозяйству. Купила в комнату новый пушистый коврик, хороший чайный набор. Муж подозрительно поглядывал на Маринку и усмехался.— Что-то зачастила ты сюда в последнее время, дорогая. К чему бы это?— Ну мы же как-никак семья, — неумело оправдывалась Смирнова. — Вот беспокоюсь, как ты тут живешь.— А не кажется ли тебе, что семья у нас какая-то ненормальная?..— Нет! Не кажется! — как спичка мгновенно вспыхивала Маринка. — Я же просила тебя! Мы же обо всем договорились!— Может быть, может быть… — бормотал Алексей. — Слушай, а красивая ты стала в последнее время. Интересно, что с тобой делается?А Маринка действительно расцвела тогда какой-то манящей и одновременно опасной красотой. Она превратилась из хрупкой, юной девушки в дерзкую, молодую женщину. Глаза, и без того глубокие, темные, она стала подводить французской черной тушью, купленной втридорога у секретарши в райкоме, от чего под длинными, загнутыми ресницами они казались теперь еще больше и загадочней. В них была сила, от которой мужчины млели и готовы были идти на край света от одного сознания, что они совершенно ей неинтересны, ибо вся эта сила обращена была только к одному человеку. Свои роскошные длинные волосы Маринка слегка подвивала, они струились по спине длинными блестящими локонами. Осиную талию Смирнова подчеркивала облегающими длинными юбками — она никогда не носила мини. Это была какая-то ломкая, нервная, ускользающая, как будто мерцающая, странная красота.И чем красивее и недоступнее она становилась, тем сильнее шел вразнос Алексей.Дело в конце концов дошло до того, что его уволили с работы. Теперь он промышлял разовыми заказами, но это случалось все реже, поскольку несколько раз в месяц у него были тяжелые запои. Маринка хотя и ловила себя на мысли, что ей это, в общем, все равно, она, с детства зная на собственном опыте, как обращаться с выпивающими мужчинами, терпеливо ухаживала за ним в трудные периоды, помогала выкарабкаться из затмения. Он поначалу и выкарабкивался. Но стоило ему только окончательно прийти в себя и увидеть жену, а потом получить от нее твердый отказ, как все начиналось снова.Учителя и знакомые регулярно доверительно сообщали Маринке, что видят ее супруга в городе пьяным среди бела дня. Иногда он тоскливо бродил вокруг школы и громко звал Маринку, иногда пел солдатские песни и дебоширил в соседнем парке, иногда… Иногда приводил к ним Димку. Смирнова ждала и боялась таких мгновений. Непонятно только, где они вообще могли друг с другом встречаться — ну не в водочном же магазине! В общем, Алексей приводил его в общежитие — и начиналась Маринкина сладкая пытка. А Нехристенко точно дразнил жену, нарочно заставляя ее все чаще общаться со своим «другом», угощать его, разговаривать с ним… А она просто не в силах отказаться от этого. Хождение по самой грани было умопомрачительно опасным и влекущим. Знает муж что-то про них с Димкой или нет? Этот вопрос не давал Маринке покоя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130