— Химичка посмотрела в Димкину сторону. — девчонка-то у Соловьева хорошая выросла! Серьезная…Только в этот момент Маринка поняла, что высокая светловолосая пухляшка лет шестнадцати, которая уже несколько раз попадалась ей на глаза, — Димкина дочь Ленка. Из-под нахмуренных бровей она то и дело поглядывала в Маринкину сторону с явным неудовольствием.— Боже мой, Леночка! Ни за что бы не узнала! — Голубева бросилась к девочке и принялась ее обнимать. — Какая радость!— Какая радость, тетя Марина? О чем вы? — Девочка с неудовольствием высвободилась из ее объятий.— Я тебя вот такой крошечкой помню, на руках ты у меня сидела…— Да-да, вы у меня еще отца увели!— Что ты говоришь, Лена! — всплеснула руками и застыла на мгновение Маринка.— А что, не так? Вы нам семью разрушили! Это целиком на вашей совести…— Да если бы ты только знала… Из-за тебя мы…Но Лена уже ее не слышала. Маринка удрученно покачала головой, глядя, как своенравная девчонка, поджав губки, идет в сторону Светки. Бывает же!— Мариночка, а ты совсем не изменилась! Надо же, свиделись с тобой все-таки! Судьба…Голубева обернулась. Из угла к ней медленно подошла та самая вульгарная дама с глубоким декольте. Маринка силилась разглядеть в ней прежнюю Викторию — и не могла. Перед ней было абсолютно чужое, испещренное морщинками, чересчур ярко накрашенное лицо. Дама уже была в приличном подпитии и еле стояла на высоченных шпильках, выставив ногу в глубокий — почти до бедра — разрез. Она попыталась поцеловать Маринку, но та резко увернулась.— Все еще обижаешься? Брось! Все давным-давно забыто… А ты прекрасно выглядишь. Как тебе удалось так сохраниться? Наверно, секрет есть?— Просто жизнь веду нормальную, в отличие от некоторых… А насчет забыто — это вряд ли. Извини, помню.— Ты не меняешься!— Ты тоже!Маринка резко отвернулась и отошла, присела за стол. Отчего-то настроение оказалось подпорченным. Она быстро налила себе в бокал холодной воды и поискала глазами Весельцова. Его нигде не было. В этот момент кто-то тяжело плюхнулся на соседний стул:— Можно?Это снова был Димка. Он уже успел изрядно набраться и сидел теперь, устало опустив голову на руки. Маринка улыбнулась уголками губ:— Садись ближе, я не кусаюсь.Димка покорно придвинулся. Они молчали. Тут как раз музыканты заиграли что-то медленное.— Пойдем потанцуем? — У Маринки вдруг загорелись глаза, и она решительно потянула за собой понурого Димку. — Ты помнишь, когда мы танцевали с тобой в последний раз?— Нет…— Когда Юлька родилась, чудак! Ночью напились с тобой коньяка в квартире у Светки и танцевали! Нам еще соседи в стенку стучали! А ты меня на руках кружил…— Точно! Уж лучше я танцевал бы с тобой тогда в школе, чем за учебниками сидел. Все равно от них толку — ноль!— Что я слышу! Неужели? — Маринка не выдержала и рассмеялась.Глаза у Димки тоже вспыхнули, он улыбнулся. Они встали и вышли на середину танцевальной площадки. Соловьев очень стеснялся и прятал глаза. Совсем рядом танцевал с Вичкой, выделывая акробатические коленца, Наташкин Серега, но это было уже все равно. Наверно, со стороны они смотрелись очень странно: ослепительная, элегантная Маринка в длинном вечернем платье, и Димка в заношенном сером свитере и джинсах. Но вряд ли была в этом зале еще хоть одна такая красивая пара. Когда Голубева положила руки ему на плечи, как будто что-то снова вспыхнуло между ними. То ли искорка пробежала, то ли током ударило. Они оба это почувствовали. Закончилась одна песня, потом другая, а они все танцевали и танцевали вдвоем. Маринкина голова лежала у Димки на плече. Постепенно все остальные танцующие отошли с площадки, и они танцевали только вдвоем, целиком погрузившись в свой собственный мир, — как всегда, один на двоих.— Эй, вы что, уснули?Маринка вздрогнула и оглянулась. Музыка давно прекратилась, присутствующие во все глаза смотрели только на них, а к ним поспешила новая соловьевская жена.— Ах так, Дмитрий Львович! — сказала она и что есть силы залепила ему пощечину. — Ты опять нажрался, скотина! Я ухожу немедленно! Ночевать можешь не приходить!Она остановилась рядом, явно ожидая реакции мужа. Димка только грустно улыбнулся, медленно выпуская Маринку из объятий:— Хорошо, не приду! Есть куда пойти!— Сволочь!Лена развернулась и фурией вылетела из зала. Димка довел Маринку до места, они выпили. Он положил голову ей на плечо и задремал. Маринка сидела, боясь вдохнуть, чтобы не нарушить его сон. К ней вернулись те, прежние, самые глубокие ощущения близости, которые она когда-либо переживала. К ним подсела Ирина Николаевна.— Что, спит? — Она кивнула в сторону Соловьева.— Ага.— Марина, ты прости меня.— За что, Ирина Николаевна? — Маринка вскинула голову.— За все. За тот педсовет… Наверно, все у вас могло быть по-другому. Я через несколько лет после вашего случая из школы уволилась. Поняла, что не могу больше ученикам в глаза глядеть… Работаю теперь в детском саду.— Кто знает, Ирина Николаевна, что хорошо и что плохо. Все получилось так, как получилось. Не ваша вина в том…— Ты на самом деле не обижаешься?— Нет… — Маринка пожала плечами. — Много лет прошло, многое случилось. На все божья воля.— Ты просто камень с моей души сняла, Мариночка! Спасибо! Умру теперь с чистой совестью. — Ирина Николаевна снова прослезилась и поцеловала Голубеву. — Вот там пара стоит, они тоже с тобой пообщаться хотели…— Но я их не знаю…Ирина Николаевна подозвала к Маринке немолодых мужчину и женщину и отошла.— Так вы и есть Марина? — спросила ее женщина и заплакала. Ее спутник успокаивающе погладил ее как маленькую.— Да… Простите, а вы кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130