Я всегда думала, что зарождающийся роли и должен быть сродни катанию на «русских горках». Я воображала себя с волнением ожидающей поэтичных слов и горящих взглядов. Однако Джеймс, почти совсем не зная меня, казалось, стремился к телесным отношениям. Он что, действительно имел в виду то, что сказал?
Через несколько минут официантка поставила на стол наш заказ. Я смотрела, как Джеймс отрезает ломоть пиццы и откусывает здоровенный кусок, и меня мучила одна мысль: если Джеймс — такая возвышенная натура, как я себе представляю, то почему он хочет меня? В конце концов, ни у кого еще не возникало подобного желания.
Несмотря на то, что меня продолжало мутить от волнения, я тоже съела кусочек пиццы. Правда, под пристальным взглядом Джеймса чуть не подавилась сыром. Он застрял у меня в горле, и я едва могла дышать. Я прокашлялась, после чего сделала большой глоток колы. Ну так, если я и привлекала Джеймса до сих пор, то теперь-то, наверно, никаких шансов не осталось. Эта мысль странным образом взбодрила меня. Я всегда любила испытывать свои силы.
— Ну, Джеймс, и что ты теперь думаешь об уроках писательского творчества? — спросила я, спеша перейти к более безопасной теме.
— Писать — это классно! — ответил Джеймс.
— Ты так думаешь?
— Ага. Я собираюсь сочинить несколько песен для ансамбля. Обычно их пишет Марк, но у него слова какие-то глупые, — он отрезал еще кусок и взял салфетку.
— Здорово. Мне бы хотелось иногда читать тексты твоих песен — конечно, если ты захочешь.
— Возможно, я придумаю песню о тебе.
Я вновь почувствовала, что заливаюсь краской. Уставилась в тарелку и принялась сосредоточенно есть. Я не очень-то умела флиртовать, и как ни напрягала мозги, не могла найти подходящего ответа.
Казалось, Джеймс был доволен, что можно просто молча поесть, поэтому я позволила себе переключиться на доносившиеся до меня чужие разговоры. Когда я нервничаю, то считаю полезным сконцентрироваться на чем-нибудь постороннем. Этой штуке меня научила мама.
Я прислушалась к тому, о чем говорят в кабинке позади нас. Первый голос, по-моему, принадлежал девочке, похожей на ученицу частной школы, — я заметила ее, входя в ресторанчик.
— Папан на месяц забрал у меня кредитную карту. Взбесился, когда я на прошлой неделе купила новую кожаную куртку. Он такой жестокий!
У меня глаза на лоб полезли. Да меня бы на целый год заперли в моей комнате, если бы я воспользовалась папиной карточкой.
— Ну, дает! — ответил ее спутник. — Неужели он не знает, что без карты ты практически не человек?
— А что я могу сделать? Он не понимает, что значит быть молодым. Может, мне привлечь его за пренебрежение родительскими обязанностями?
Я громко прыснула. Эти двое — словно персонажи второсортного фильма. Интересно, они в самом деле настоящие?
— Ты не слушаешь эту парочку? — шепнула я Джеймсу.
Он покачал головой.
— А что они говорят?
Я прочистила горло и приготовилась вещать, как я это называю, «голосом богатенькой девочки». По моему представлению, именно так должны говорить английские аристократки.
— Это тааак ужасно, — произнесла я, передразнивая девиц. — Папочка отнял мой «Роллс Ройс». Теперь приходится ездить в лимузине. Это та-а-ак унизительно! — я опять засмеялась.
На лице у Джеймса было полное недоумение.
Снова услыхав голоса этих двоих, я замолчала.
— Слушай, — сказала я, мотнув головой в сторону кабинки у себя за спиной.
— Мне понравилось, как отделали загородный клуб. Хотя с панелями красного дерева в гриль-баре они малость переборщили.
Я подмигнула Джеймсу, но он смотрел на меня, как на ненормальную. Совершенно очевидно, он не видел ничего смешного в моей пародии. Я вздохнула. Если бы Кейн был со мной, то я бы изображала девицу, а Кейн подражал ее парню. Наверняка остаток ужина мы бы передразнивали их, умирая со смеху.
Глядя в серьезное лицо Джеймса, я смутилась. Не очень-то красиво потешаться над ближними. Наверно, для Баффи (про себя я называла эту девчонку «Баффи») на самом деле трагедия, что отец отобрал у нее кредитную карту.
Джеймс отодвинул пустую тарелку.
— А знаешь, «Радиоволны» готовят альбом. Через год, в это же время, может выйти наш собственный компакт-диск.
На меня это произвело впечатление. Я немедленно представила себя в роли подруги рок-звезды. Я смогу ходить за кулисы, разъезжать в лимузинах, свободно получать фирменные футболки.
— Правда? А ты дашь мне послушать твой альбом? — я захлопала ресницами и широко улыбнулась Джеймсу.
Надо же! Кажется, у меня получилось пококетничать. Это было непросто, и я чувствовала себя довольно глупо, но ведь не умерла же! Может, к тому времени, когда выйдет компакт Джеймса, я уже буду специалистом в этом деле.
Он опустил руку под стол и погладил мою коленку.
— Непременно, Делия. Непременно.
Было около одиннадцати часов, когда мы подкатили к моему дому. От волнения я сразу же потянулась к дверце джипа, но Джеймс взял меня за руку и вернул обратно.
— Ты такая смешная, Делия, — прошептал он. Смешная? Я надеялась, что он найдет для меня какое-нибудь другое определение. — Я, несомненно, скоро к тебе привыкну.
Он наклонился и поцеловал меня. Сначала моей единственной мыслью было: «О, боже! Я в самом деле целуюсь с Джеймсом Саттоном!» Но потом немножко пришла в себя и сосредоточилась на его теплых, мягких губах. Хорошо, что мы сидели, так как колени у меня дрожали, и на ногах я бы все равно не удержалась.
Я ответила на его поцелуй, стараясь не думать о вспотевших ладонях и запахе пиццы изо рта. Когда он отодвинулся, я вся дрожала и не понимала, где нахожусь.
— Приятных снов, Делия, — пробормотал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44