Огонек на ее террасе мерцал на расстоянии, затем, казалось, замигал и погас. Виной тому был всего лишь ветер, шевеливший ветви и листву, но на мгновение сердце Стефани замерло.Мартин приподнял ее подбородок большим и указательным пальцами и развернул лицом к себе.— Есть некто… какой-то идиот, который недоволен тем, что вы делаете на радио, и это начинает действовать мне на нервы.Пульс Стефани резко участился, но виной тому были не слова Мартина, а его близость.— Никто не желает мне зла здесь, в Стонвилле.— Как вы можете говорить об этом с такой уверенностью?!— Мартин, ради Бога! Самым серьезным преступлением за последние пять лет здесь был поджог бывшей конюшни Эдварда Шоу. Эд держал там новенький трактор с кучей приспособлений, половину которых придумал сам. Трактор был его радостью и гордостью. Фрэнку потребовался всего день, чтобы выяснить, что он был обручен с одной женщиной, а спал с другой, и, неожиданно узнав о существовании друг друга, они решили как следует проучить Эда. Одна облила постройку бензином, а другая поднесла горящую спичку.Мартин хохотнул, но глаза его оставались серьезными.— Я верю каждому вашему слову, детка, но в данном случае все может быть гораздо хуже. Люди, способные выйти из себя из-за радиопередачи, находятся в сложных отношениях с реальностью, и это делает их непредсказуемыми. Сегодня они бросают в ваше окно камень, а завтра могут выстрелить из пистолета двадцать второго калибра. Я не хочу, чтобы такое случилось с вами. — Он немного помолчал, а затем сжал пальцами ее плечо. — Я привез вас сюда, чтобы вы убедились в обоснованности моих слов. Я хочу, чтобы вы повесили шторы, и я хочу, чтобы вы были очень осторожны.— Что-нибудь еще?Мартин на мгновение задумался, слегка наморщив лоб, затем лицо его прояснилось, и он пристально посмотрел Стефани в глаза.— Пожалуй, да. Есть еще одна вещь…— Что же?Мартин привлек ее к себе и, опустив голову, приблизил к ней губы.— Только это, — пробормотал он. — Только это…Стефани догадывалась, что рано или поздно он поцелует ее, но, как оказалось, все еще не была к этому готова. Его губы были такими же мягкими и такими же требовательными, но в этом поцелуе чувствовалось нечто большее. Она и подумать не могла, что подобное возможно, но Мартин словно хотел от нее еще более страстного отклика, чем прежде. Его руки были горячее, а язык изощреннее. И Стефани с готовностью ответила ему.Поцелуй длился бесконечно долгое мгновение, затем Мартин мягко отстранился. Она испуганно посмотрела на него, а потом догадалась, что он меняет положение, чтобы не мешало рулевое колесо. Положив руки на талию Стефани, он посадил ее себе на колени. У нее перехватило дыхание, когда Мартин начал медленно расстегивать ее блузку. Словно в тумане от растущего желания, Стефани спрашивала себя, насколько разумно то, что они делают. Двое взрослых, сидящих в машине и ведущих себя как подростки… Это казалось нелепостью, но ощущение было просто восхитительным. Она вовсе не собиралась останавливать Мартина.Вместо этого Стефани сосредоточилась на переживаемом моменте. На прохладном ветерке, залетающем в окна джипа и ласкающем ее кожу. На белеющем в лунном свете лифчике, показавшемся, когда блузка была расстегнута до конца. На руках Мартина, которые мгновение спустя накрыли мягкие холмики… Он застонал и склонил голову, чтобы поцеловать ее груди, затем опустился ниже и через кружево лифчика стал сосать сначала один сосок, потом другой.Стефани извивалась от сладкой муки, которую доставлял его влажный язык. Приподняв ладонями обе груди, Мартин утопил в них лицо. Она снова ощутила контраст между мягкими, теплыми руками и горящим, шершавым от щетины лицом. Еще утром она, возможно, возражала бы против подобной небритости, но сейчас, в этот самый момент, думала только о том, как стать еще ближе к Мартину, слиться с ним.Она начала судорожно расстегивать его рубашку. Распахнув ее, Стефани скользнула ладонями по твердой, мускулистой груди. Она прижалась к Мартину, чувствуя, что ей мешает и такая малость, как лифчик. Словно прочитав ее мысли, он завел руки ей за спину и расстегнул застежку. Стефани сбросила с плеч блузку, и Мартин помог освободиться от нее до конца, а затем прижал ее к себе еще крепче. Сердце Стефани колотилось как бешеное, и для нее не было сейчас ничего важнее, чем ощущать своей кожей кожу Мартина, целовать Мартина, хотеть Мартина.Продолжая обнимать одной рукой, другой он скользнул ей под юбку и снова приник к Стефани в поцелуе. Их губы словно сплавились в единое целое, и Стефани спрашивала себя, как она могла когда-то целоваться с другими?! Так вот что это такое, думала она. Вот о чем пишут в книгах, про что снимают фильмы. Вот, значит, как это бывает! Она так погрузилась в ощущения, доставляемые его руками, его губами, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: что-то случилось, что-то ужасное… Но было уже слишком поздно.Кабину джипа залил ослепительный свет, и ломающийся бестелесный басок пророкотал из темноты;— Простите за то, что прерываю, ребята, но не могли бы вы выйти из машины и предъявить документы?Первым порывом Мартина было сунуть руку под сиденье и достать револьвер сорок пятого калибра, но в этот момент луч фонарика немного сместился, и он вспомнил, где находится. Это ведь Стонвилл, а не Мемфис. Этот парень не разбойник, на нем форма, а на бедре висит такая же пушка, хоть он явно еще не дорос до того, чтобы бриться.Прикрыв ладонью глаза от света, Мартин загородил Стефани грудью и заговорил с парнем:— Как насчет того, чтобы убрать свой прожектор, сынок?— Пожалуйста, выйдите из машины, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40