— Да, это не твой! Тебе до него расти и расти! Это шестой размер, если не двадцать шестой! — Глаза Вадима вспыхнули.
— Как ты мог! И главное, с кем! Где ты нашел эту корову-рекордистку!
— Погоди ты! — Вадим протер глаза. — За десять лет я, кроме верности, ни в чем не был замечен. Так что напрасно машешь этим гамаком. Я с ним и рядом не лежал!
Лида носилась по комнате:
— Спасибо собаке, глаза мне открыла!
«Ничего не понимаю, — думал Вадим. — Ведь каждый раз проверяю все, до волоса на подушке! Уксусом пол поливаю, только бы духи не унюхала, а тут такая улика! Уличища! Не иначе Наташка подсунула. Решила отомстить! Неужели у нее такой бюст! Во, скрытная баба!»
Лида продолжала маршировать, выкрикивая лозунги про свою чистоту и про мужнину грязь.
— Прекрати мелькать! — крикнул Вадим. — Сядь! Вспомни, может, кто из подруг забыл?
— Из чьих подруг? Из твоих?
— Погоди! Ты вчера белье гладила? Вот свое и разгладила!
— Я гладила утюгом, а не танком!
— А может, купила на вырост?
— Дурак! Никогда у меня такого не будет, не надейся! Я ей глаза выцарапаю!
«Какая связь между лифчиком и глазами? — Вадим нервно курил. — Может, Света? В темноте размер не зафиксируешь. Нет, но такое я бы запомнил навеки! Шалавы!»
— Я спрашиваю, кто у тебя здесь был?
— Погоди! Водопроводчик! Вчера был водопроводчик!
— Не идиотничай! Он был в кепке, без лифчика!
— Откуда ты знаешь, ты его раздевала?
Лида, упав лицом в подушку, зарыдала.
— Лидочка, ну это глупость! Шалава откуда-то приволокла этот чудовищный лифчик, может, с улицы? Женщин с таким бюстом нет в природе. Ну что ты из пальца скандал высасываешь? Ты же умница. — Он покрыл поцелуями шею и плечи жены.
Лида, всхлипывая, прижалась к мужу:
— Ладно, мир. Но что бы подумал ты, если бы Шалава притащила чужие кальсоны?
Оба засмеялись, радуясь, что скандал позади.
Тут снова вошла Шалава, держа в зубах тряпку.
— Вот тебе и кальсоны... — еле выговорила Лида.
Вадим, задыхаясь от хохота, нагнулся и вырвал из пасти материю.
— Носок! У-у, воришка! Допрыгаешься!
— Выбрось его! — Лида прильнула к мужу всем телом.
Вадим оттолкнул жену.
— Погоди! Чей это носок?!
— Ну не мой же!
— Посмотри на размер! — Вадим приставил носок к своей ступне. Носок был в два раза больше. Вадим вскочил и, как только что жена, забегал по комнате, принюхиваясь к носку, словно пытался найти владельца по запаху.
— Кто у тебя был в этом носке?!
— Вчера был водопроводчик! — прошептала Лида и покраснела.
— Это мы уже слышали! Интересно, что ж это за такой засор в ванной был, если человек раздевается догола и ныряет!
— Какая чушь! — Лида прижала ладони ко лбу. — Какая чушь! «Неужели Сергей? — думала она. — Нет! Интеллигентный мужчина, переводчик, всегда уходит по-английски, в носках. Михаил? Бывший разведчик. Пароли до сих пор помнит».
Вадим сел на корточки перед пуделихой:
— Это надо же нас так опозорить!
Шалава кивнула.
Вадим кое-как оделся и выскочил на лестницу, комкая в кармане бюстгальтер. «Всех обойду, кому подойдет лифчик, ту и убью!»
Лида отревелась, оделась, накрасилась.
— Поеду к Семену. Не могу оставаться в этом дурдоме. — Она сунула носок в сумочку. — Работает в уголовном розыске, по носку найдет всего мужика.
Расстроенная Лида ушла, забыв запереть дверь.
Шалава выбежала на балкон, нежно тявкнула. Сидевший напротив дома барбос метнулся в парадную. Взлетев на третий этаж, проскользнул в приоткрытую дверь. Шалава лежала на кровати Карпухиных, кокетливо свесив язык. Пес взвизгнул от радости, прыгнул в постель и прижался к Шалаве. Она лизнула его морду, барбоса забила сладкая дрожь.
В это время наверху затопали, закричали: «Где мои носки?! Сколько раз говорил, не вешай на балкон, ветром сносит! Единственные носки! Еще и лифчик?! Поздравляю! Мало того что есть нечего, так теперь еще и не в чем!» Потолок задрожал.
Барбос, испугавшись, залез под кровать. Там долго ворчал и наконец вылез, серый от пыли, держа в зубах что-то рыжее. Глаза его налились кровью. Нос злобно сморщился, пес зарычал негромко, но страшно. Шалава зажмурилась: «Черт! Вчера заходил Рекс! Идиот старый линяет. Но он брюнет, а этот рыжий... Кто же тут был и у кого?»
Ну и семейка!
Между
Ничем в жизни человек так не обеспечен, как тоской. Оттого тоскуем, что ко всему привыкаем.
То, чего когда-то не хватало, как воздуха, теперь не замечаем, как воздух, которым дышим.
Недавно радовала крыша над головой, уже раздражают низкие потолки под этой крышей.
Любимый человек — жена, ближе которой никогда никого не было и нет, вот что досадно, плюс ее замечательный борщ со сметаной, ложка в котором стоит по стойке «смирно». Но сам борщ стоит уже вот здесь!
То же с любимой работой, от которой ежедневно получаешь удовлетворение с восьми до семнадцати как проклятый. Оживление вызывает только обвал потолка, но, к сожалению, это не каждый день.
И один умный посоветовал: надо все менять. Чтобы забыть, как кошмарный сон, очнуться в другом месте, потом вернуться, а там все как в первый раз, даже лучше.
Значит, так, когда жена и борщ становятся поперек горла, зажмуриваешься, посылаешь к черту и с головой ныряешь в работу, забывая все на свете. День и ночь работаешь, работаешь, причем с удовольствием. И так вплоть до полного отвращения. До аллергии на товарищей по работе.
Тогда зажмуриваешься, посылаешь к черту и ныряешь в другой город, в командировку. А там все новое: дома, женщины, консервы, тараканы в гостинице — кошмар какой-то! Вплоть до того, что жена сниться начинает. Значит, пора в семью. Зажмуриваешься и с головой ныряешь в дом родной, в борщ, к жене, к детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50