Говорили, что Геракла заколотили потому, что, оказывается, его лепили с двоюродного брата атамана Петлюры.
В один из воскресных дней огромная толпа смяла наряд милиции, раскурочила доски и наступила жуткая тишина. За досками никого не было…
Возмущению горожан не было предела дней шесть, а потом потихонечку миф о Геракле стал удаляться в прошлое. В городе снова стало спокойно и тихо.
Что касается Геракла, то кое-кто в городе скажет вам, где он. Зав. мастерской по изготовлению надгробий и памятников Завидонов Никодим, согласовав вопрос с начальством, вывез скульптуру из горсада на кладбище. Очень кстати скончался один старичок, безымянный, глухонемой. Вот Никодим и водрузил ему на могилку статую Геракла с душераздираюшей надписью: «Внучеку от дедули».
Так что в Зареченске опять две достопримечательности, как в каждом приличном городе: дуб, в тени которого проездом стоял Пушкин, и могила великого сына греческого народа товарища Геракла. Причем, чтобы не было разночтений, Геракл вкопан в землю по пояс. Отчего, как вы сами понимаете, памятник только выиграл.

Чудище

Давным-давно жила на земле ящерка. Маленькая, из щели в щель юркала, никому не мешала. По глупости первобытные люди ящерку за змею ядовитую приняли и с дикими криками камнями в нее кидались. Каменюги большие, ящерки маленькие, – одним камнем двух ящерок уложить умудрялись. А когда бьют, – все условия для вымирания созданы.
Делать нечего, начала ящерка вымирать. Но природа, в отличие от человека, беспокоится о том, чгобы каждой твари по крайней мере было по паре.
Оставшиеся в живых ящерицы юрче прежних стали. Пока камень летит, ящерка – юрк! Юрк-юрк! Камнем ящерку уже не убьешь. Приноровились.
Но и человек с каждым веком уму-разуму набирался. Уже не с камнем – с дубиной бежали за ящерицами. Она – юрк! Дубина – хрясь. Юрк – хрясь! И нет ящерицы.
Но каждое существо выжить пытается. Стала ящерица тверже кожей. Человек дубиной хрясь – отскакивает! Хрясь – отскакивает!
Прошли века – у человека лук со стрелами появился. Он уже и сам не знал, зачем ящериц убивать надо. Но в памяти засело: «Бей ящериц!» Ящерица – юрк, стрела – д-з-з-з-з! Юрк – д-з-з-з! Юрк – д-з-з-з-з! И нет ящерицы.
Чтобы выжить, одной головы, выходит, уже недостаточно. И стали в аварийном порядке рождаться зверьки о трех-четырех, а то и о семи головах. Пусть стреляют! Одной головой больше, одной меньше, кто считает? А чтоб столько голов таскать, туловище разрослось, бревно бревном стало. И уже на такого гада не каждый кинется с дубиной или с копьем.
Тут очень кстати огонь изобрели. Стали в гада многоголового поленья горящие метать. Много гадов сгорело, пока один не проглотил головню и сам огнем палить начал из пасти при выдохе.
На всех живых страх наводило чудище-гидра многоголовая. О чем и говорится в старинных сказаниях. А не боролись бы с ней миллионы лет, так и осталась бы ящеркой.
Скольких гадов человек создал своими руками!

Пришла гора к Магомету…

Ровно в 13.00 приходит гора к Магомету.
– Вызывали?
– Вызывал. Присаживайся.
– Спасибо. Я постою.
– Садись, садись. Мне так удобнее.
Гора садится на краешек стула.
– Фу, какая ты большая! – Магомет вылезает из-за стола и, улыбаясь, идет к горе. Остановившись у подножья, он задирает голову и говорит:
– Эй, как меня слышишь?! Самочувствие ничего?!
– Спасибо, ничего, – смущается гора и встает.
– Сиди, сиди! Жалоб нет? Склоны, расщелины все в порядке? Снега зимой, солнца летом достаточно? Циклоны не беспокоят?
– Спасибо, – отвечает гора, – большое спасибо! – и снова встает.
– Да сиди ты, сиди! – Магомет смеется. – Значит, все хорошо. Жалоб нет… А я страшно рад тебя видеть, честное слово! Эй, меня отсюда слышишь нормально?
Гора смущенно кивает и смотрит вниз, на Магомета.
– Фу, какая большая стала! А я тебя вот такой помню, – Магомет машет рукой в сторону окна, на горную гряду. – Ну, ладно. Я зачем тебя вызывал? Не знаешь?!
А чего пришла?! Ух, шутница! – Магомет грозит горе пальцем.
– Я правда не знаю! – пугается гора.
– «Не знаю, не знаю!» – передразнивает ее Магомет. – Такая здоровая, а не знаешь! Нехорошо получается!
Гора краснеет.
– Ну, ладно. Ничего страшного. Вспомню, вызову. А то сама заходи. Просто так!
Без этих официальностей. Посидим, поболтаем. Ну, топай, а то у меня дела. – Магомет хлопает гору по хребту. – Да! Постарайся вспомнить, зачем я тебя вызывал! Не ставь меня в дурацкое положение. Раз вызывал, значит, я что-то имел в виду! Подумай на досуге, что именно?!
Гора бочком выходит.
Магомет садится за стол и долго смотрит на горную гряду за окном:
– Как я от всего этого устал! Их вон сколько, а я один! Хорошо еще, горы сознательные – сами идут к Магомету! А то пришлось бы Магомету идти к горе!
Представляю, как нелепо бы это выглядело!
Магомет вздыхает и зачеркивает в календаре: «13.00 – вызвать гору».

Черта

Поперек всей улицы по асфальту тянулась белая черта. Наверно, дети провели ее мелом. Около черты остановился мужчина в синей фланелевой рубахе с закатанными рукавами, изнутри материя была красной, так что казалось, будто на рукаве красная повязка. Стоя у белой черты, мужчина с повязкой закурил.
Прохожий, увидев у белой черты мужчину с повязкой, остановился и спросил:
– Можно пройти?
– Куда?
– Ну туда… за черту.
– А если я скажу «нельзя», не пойдете?
– Если черта и при ней человек с повязкой?! Дураков нет! Я подожду.
– Чего подождете?
– Когда разрешат проход. Вы только ответьте: а почему, собственно, стало нельзя?
Мужчина с повязкой хмыкнул, сплюнул и сказал:
– Ну раз черта, наверно, не просто так!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31