– бодро сказал Долькин. – Давайте гостинцы.
Вдвоем они снесли вниз картонную коробку и полиэтиленовый мешок с улыбающимся Вахтангом Кикабидзе. Причем Кислюков нес гостинцы в перчатках.
– Чтобы не оставлять отпечатки пальцев! – пошутил он. – Видал подарочки?
Замша!
– А что в мешке? – спросил Долькин.
– Труп! – ответил Кислюков, и оба засмеялись.
– Труп так труп! – тихо сказал Долькин, но мурашки предчувствия поползли по спине сверху вниз.
Оставшись один в машине, Долькин перекрестился, мысленно повторил, где право, где лево, включил зажигание. Машина вдруг завелась с первого раза и тронулась.
Впервые Долькин ощутил, что он здесь хозяин. На радостях даже сложил губы трубочкой, решив, что свистит.
Но милицейский свисток срезал чириканье.
Долькин обмяк, «Жигули» завизжали и кинулись на постового. Тот еле успел увернуться. Долькину безумно захотелось признаться во всем, но в чем, он понятия не имел. Ох этот жуткий комплекс вины! Возможно, прапрадед Долькиных не там перешел Куликово поле, и виноватость сквозь века тянула к милиционеру.
Сколько раз Долькин, сидя в машине, сам себя приводил в отделение, задавал каверзные вопросы, ловко на них отвечал, путал следствие, прижимал себя к стенке, юлил – и все это за рулем в потоке машин! В таком состоянии, действительно, можно было нарушить все что угодно.
Есть люди, которые много знают, но и под пытками будут молчать. Долькин, напротив, не знал ничего, но и без пыток готов был признаться в чем скажут!
Постовой чеканным шагом обошел машину и, отдав честь, сказал:
– Лейтенант Игнатьев! Попрошу права!
Долькин читал про гаишников много хорошего и слышал много плохого.
«Сейчас как даст по попе!» – вздрогнул бедняга, и неведомая сила поволокла к подножию милиционера. Он отстегнул ремень безопасности, но остался пристегнутым.
– Попрошу права! – повторил милиционер, отводя в сторону висевший на ремне мегафон.
Долькин хотел объясниться, но язык отнялся напрочь, изо рта шло шипение, будто Долькин испускал дух. При этом он бестолково лапал себя руками, – прав не было никаких.
Долькин ясно представил себя в кандалах, бредущим по Сибирскому тракту, и вдруг увидел в руках лейтенанта свои права. Откуда они взялись?!
– Долькин, чья это фамилия будет? Ваша?
Долькин хотел кивнуть, мол, моя фамилия, моя, но голову дернуло из стороны в сторону.
– Так вы не Долькин?!
Тут Долькину удался утвердительный кивок: мол, не Долькин!
– Ничего не понимаю! Да или нет? Вы немой? Или болгарин? У них «да», как у нас «нет», а «нет», как у вас «да»! Да? Нет? – Милиционер начал заговариваться. – Не ваши права, что ли?! А ну-ка попрошу паспорт! – Глаза лейтенанта налились бдительностью.
Долькин пальцами правой руки пытался вскрыть себе рот, а левая рука рыскала по карманам, за пазухой, под мышками, и вдруг паспорт нашелся между рубашкой и майкой! Долькин рванул паспорт и вместе с куском майки протянул постовому.
Инспектор, открыв паспорт, нахмурился:
– Это что такое?
Долькина обожгло: «Неужели паспорт не мой? Или майка не та?!» Но, подняв глаза, увидел в паспорте деньги! Он же занял у Сомова сто двадцать рублей! Черт попутал сунуть в паспорт! Тьфу ты! Милиционер решит, что хочу откупиться! Конечно, хочу, но от чего?
Лейтенант пересчитал деньги:
– Сто двадцать рублей?! Ваши?
И тут Долькин заговорил. Но лучше бы он молчал. Потому что неожиданно для себя повторил слова милиционера:
– Ваши!
– За что же вы мне, интересно знать, такие деньги предлагаете?! А ну отстегнуть ремень безопасности! Свой! Не соседний!
Так вот почему Долькин не мог выбраться из машины. Отстегнув свой ремень, он рванулся к милиционеру и затараторил от ужаса членораздельно:
– Товарищ милиционер! Я все расскажу! Того, чего вам надо, там нет! Гостинцы для одной тещи! У меня с этой тещей ни гу-гу! Клянусь здоровьем министра внутренних дел! Поверьте, товарищ сержант!
Долькин хотел польстить милиционеру, и учитывая, что тот лейтенант, решил назвать его чином повыше, но нечистая сила выпихнула слово «сержант».
– Я лейтенант! – обиделся инспектор.
– Ничего, ничего, будете сержантом! – продолжал рыть себе яму Долькин.
– А ну открыть багажник!
Долькин долго пыхтел над багажником, пытаясь открыть его ключом от квартиры.
– Давайте сюда! – милиционер отпер багажник и подозрительно уставился на гостинцы.
Сердцем чуя новые неприятности (черт знает, что за гостинцы), Долькин затараторил:
– Сейчас жуткие тещи пошли! Среди них попадаются наркоманки!
Милиционер достал из коробки пригоршню серого порошка, понюхал, лизнул. На зубах негромко заскрипело:
– Мак!.. Отличный мак! Пироги с маком…
Долькин рывком притянул милиционера к себе и зашептал в ухо:
– Пироги с марихуаной не пробовали? Да этот мак перегнать, – опиум такой, пальчики оближете! Мы напали на след банды по перевозке наркотиков!
– Молчать! – взорвался лейтенант. – Что вы из себя контрабандиста строите?!
Уж больно подозрительно зубы заговариваете! Что прячем в мешке? – он ткнул пальцем в полиэтиленового Вахтанга Кикабидзе.
– Ничего особенного… труп! – ляпнул Долькин и, вспомнив, как при этих словах Кислюков подмигнул, тупо замигал милиционеру.
– Ну и шуточки у вас! – Лейтенант правой рукой расстегнул кобуру, левую осторожно сунул в мешок и тут же выдернул. Ладонь была в крови.
Долькина крапивой хлестнуло по мозгам: «Влип! Выходит, помог раскрыть не чужое преступление, а собственное! Кто ж поверит, что везу труп, не зная его по имени-отчеству?!» Лейтенант, раздув ноздри, профессионально обнюхал ладонь:
– Баранина! Точно баранина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31