Мне не за что извиняться, Полина Константиновна, но все равно простите меня, пожалуйста, за то, что не оправдал ваших надежд.Но Полина его не слышала.— Принести вам успокоительного? — видя ее состояние, спросил врач.Полина покачала головой. Она думала о своем.— А позже? Скажите, можно повторить лечение после того, как Алеша восстановится? — спросила она.— Нет, к сожалению, время уже упущено.— Да… Доктор, вы говорили, что у меня может возникнуть желание подать на вас в суд. Так вот: ни я, ни кто-либо из родственников не сделаем этого. Обещаю вам!И Полина заплакала. * * * Увидев, что дочка уже дома, Буравин обрадовался:— Здравствуй, родная! Ну, как дела у Алексея?— У него все прекрасно. Он окружен заботой и вниманием! — ядовито ответила Катя.— Что-то мне твой тон не нравится, и настроение тоже. Ну-ка, рассказывай все по порядку!— Да что рассказывать, папа? Надоело мне уже все это!Буравин присел рядом.— Что же тебе надоело? За Алешей ухаживать?— Ухаживать?! Да мне теперь даже приблизиться к нему не дают. На него положила глаз одна медсестра и постоянно плетет интриги. В общем, я поставила условие: или я, или она!— Вот оно как! Ну а разве Алеше от этого лучше будет? Сама ведь говорила, с каким нетерпением он ждет, когда ты придешь к нему.— А почему тогда этого не могут понять его родители?! Почему не понимает врач? Я уж не говорю о медсестре этой…— Катя, да забудь ты о них! Для тебя сейчас есть только Алеша, которому нужна твоя помощь! А теперь подумай, кого ты наказываешь своим ультиматумом? Не его ли в первую очередь?Но Катя только раздраженно пожала плечами.— Тебя ведь никто не принуждает ухаживать за ним. Никто не настаивает на свадьбе. Ты любишь его, Катя? — спросил Буравин.— Да люблю, люблю! Сколько вам всем можно говорить? Но мне же постоянно мешают, лезут, советуют.— Хорошо, что любишь! Но пойми, любовь — это готовность пожертвовать всем ради любимого человека. Всем, понимаешь? Даже своим желанием ему помочь, если надо.— Как же так? Если я не буду ухаживать за Алешей, ни он, ни другие не увидят, как сильно я его люблю.— В этом-то и смысл! Любить, ничего не желая взамен! Может быть, даже получать осуждение. Прошу тебя, подумай, разберись в себе. Я верю, что у тебя все получится.Он поцеловал дочь, а Катя села и расплакалась.— Катя, ты поняла, что я тебе говорил про Алешу?— Да, поняла, папа.— Ты можешь прямо сейчас ответить мне и себе: готова ли ты ради любви к Алеше забыть обиды и вернуться в больницу?Кате не хотелось продолжать этот разговор, но тут ее выручил телефонный звонок. Она радостно бросилась к телефону, махнув рукой отцу, подожди, мол, видишь — звонят.— Алло?..— Добрый день! — сказал приятный женский голос. — Могу я поговорить с Буравиной Екатериной… отчества, простите, не помню?— Я слушаю, а кто это, извините?— Это вас беспокоит Ксения Комиссарова, журналист. Я хочу написать статью о вас и вашем женихе. Мы могли бы встретиться и поговорить?Катя растерянно посмотрела на отца. А вот про это она уже и забыла.— Я слышала о несчастном случае с вашим женихом. Это правда, что регистрировать брак вы решили прямо в больничной палате? — спросила Ксения.— Да, это правда.— Отлично! Я хотела бы сделать репортаж об этом, если вы не против, конечно. Могли бы мы где-нибудь встретиться? Где вам удобно?— Не знаю, мне все равно.— В кафе «Эдельвейс» через два часа устроит?— Через два часа? Конечно, я знаю это место. До встречи.Катя положила трубку и пошла в свою комнату.— Катя, постой! — окликнул ее Буравин. — Ты мне так и не ответила. Ты вернешься в больницу к Алеше?— Да, пап, неужели ты во мне сомневаешься?— Нет, дочка. В твоих чувствах к Алеше у меня нет сомнений. Только постарайся поменьше обращать внимания на то, что говорят или делают вокруг другие люди.— Хорошо, папочка. Ты извини, но мне бежать надо.— Ты в больницу? Молодчина, дочка!— Нет. Представляешь, мне назначила встречу журналистка. Она хочет написать статью о том, как я ухаживаю за Алешей.— А в больницу? Алеша, наверное, заждался тебя.— От журналистки — сразу к нему. Все, извини, мне надо пойти переодеться и собрать фотографии. Целую, папочка. — Катя послала Буравину воздушный поцелуй и убежала, возбужденная предстоящей встречей. * * * Маша понимала, что все, происходящее сейчас с ней, несправедливо.— Разве я желаю вреда? Доктор ведь сам не раз говорил, что я ему по-настоящему помогаю, — пожаловалась она медсестре.— Ну да, я сама это видела, — подтвердила та.— Тогда почему он за меня не заступился? Почему отстранил меня от лечения?— Потому что добрый он, наш Павел Федорович. Видит, что лечение не удалось. Вот и решил, если что, в одиночку отвечать.— Так вот оно что! А я ведь подумала, что он во мне разуверился.— А я больше скажу! Надо было тебе вообще на этот эксперимент не соглашаться! Тогда бы с родными Самойлова не поссорилась. А теперь уж…— Что теперь?— Не знаю. Невеста-то больно бойкая. Может и выше пойти. Добиться, чтоб уволили тебя.— А разве такое может быть? — удивилась Маша.— А ты что же думаешь, нет? Прицепиться к любому пустяку можно. Так что радуйся, что пока так обошлось.— Что-то мне не по себе. Я как лучше хочу сделать, а они за мою помощь меня же и выгоняют.— Девочка, да ведь так всегда было! Так и будет! Поверь мне, я здесь уже не один год работаю. Я вот тебе один совет дам, а ты послушай.И медсестра стала делиться с Машей жизненным опытом. * * * Самойлов был недоволен тем, что Костя так задержался.— Где ты был так долго?! Я же просил приехать немедленно! — возмутился он.— Пап, что случилось?!— Есть кое-какие новости об аварии, и я хотел их с тобой обсудить.Самойлов показал на стул, и Костя послушно сел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108