Чернущей. Разумеется, к Алене. За то, что она так красива и уверена в себе. И за то, что у нее есть М.А.Я чувствую себя пятилетней девочкой в клетчатой юбчонке и с розовыми бантами в волосах, умирающей от зависти потому, что у Светки из четвертого подъезда есть белая мышь, а у меня нет. Или, скорее, тонконогой семиклассницей, страдающей по мальчику Вове из девятого «Б» и смертельно завидующей его сестрице – она же может целые дни напролет видеть его и разговаривать с ним! Или нет, скорее – второкурсницей, рыдающей по ночам в подушку от зависти к любимой Жаннете, к ее точеным чертам лица и совершенной фигуре.Странно, но всегда ощущения одни и те же. И тогда, и теперь. Толку-то с того, что я стала старше и мудрее…Французское барахло оказывается не таким уж и непотребным.– Возьму вот этот джемпер, – заявляю я, – и брючки.– Отлично. – Мама расплывается в улыбке.– Сколько стоит? – деловито осведомляюсь я.– Нисколько, – машет руками мама. – Это мой подарок на твой день рождения.– Ну что ты, – смущенно бормочу я, стаскивая джемпер.– Все, – нетерпеливо перебивает меня мама, – разговор окончен.– Хорошо, хорошо. – Я упаковываю вещички в сумку.– Ужинать будешь? – спрашивает мама, исчезая в кухне.– М-мм… – раздумываю я. – А что есть?– Капризуля, – ворчит мама. – Есть сырники и котлеты.– Сырники, – облизываюсь я. – Я буду сырники.Мамины сырники – это шедевр, достойный королевских почестей. Надо бы выпросить еще несколько штук навынос.– Ты понравилась Анниному племяннику, – неожиданно сообщает мне мама, когда я, уже прикончив первый сырник, тянусь за вторым.– А? – Я заполошенно поднимаю на нее глаза.– Говорю, ты понравилась племяннику, – повторяет мама, сияя при этом, как ограненный алмаз.– С чего это ты вспомнила про него? – тихонько бормочу я. – Это уже было почти сто лет назад. Я думала, раз ты ничего не говоришь, значит, все и умерло тогда.– Ничего подобного, – поджимает губы мама. – Просто у нас с Анной не было возможности нормально поговорить об этом. А вчера мы виделись, и она мне сказала, – мама заговорщицки прищуривается, – что ты ему очень приглянулась.«Приглянулась»! Ненавижу это слово!– Ей, наверное, показалось, – возражаю я. – Во всяком случае, пока мы ехали, он ничем этого не выдал.Не выдал – это еще мягко сказано.– Просто он очень сдержан в проявлениях своих чувств, – безапелляционно заявляет мама. – Анна говорит, он всегда очень невозмутим. Но она, – тут мама опять прищуривается, – его отлично знает. И уверена, что ты ему понравилась.Ф-фу! Я беру третий сырник и прячу глаза. Мама, мама… Да и тетка М.А. туда же. Как им всем всегда хочется быстро и удачно устроить чью-то жизнь – они даже готовы верить совершенно несбыточному. Видела бы мама сегодняшних Алену и М.А., не щебетала бы сейчас с таким мечтательным выражением лица о доблестях и прелестях Анниного племянника. Но М.А. прав – ни к чему разубеждать их в их заблуждениях. Пусть помечтают. Вот еще делали бы они это молча.Еду домой, трясясь в провонявшей табаком маршрутке, и представляю себе Алену с М.А. в ресторане. Что они сейчас делают? Поедают деликатесное мясо, запивая его марочным вином? Или уже приступают к десерту? Или просто нежничают? Тьфу! Я мотаю головой, чтобы отогнать неприятные видения, и слышу, как на мобильный приходит эсэмэска. Вынимаю его из сумки. Альбертино. «Как дела? – пишет он. – Скучаю. Позвоню завтра. Целую».В московский офис я, конечно, проситься не буду, думаю я, но какую-то новую жизнь все же стоит начать. Я энергично выскакиваю из маршрутки на своей остановке. Да, наверное, так и нужно сделать. Иначе я превращусь в жуткую зануду, единственным счастьем в жизни которой будет обмен утренними приветствиями с обаятельным шефом. Надо бежать оттуда, пока не увязла. Оттуда – это значит из конторы. Я решительно подхожу к полуночному торговцу газетами и спрашиваю:– «Профессия» есть?– Шесть с полтиной, – прокуренным голосом отвечает он, доставая мне из пачки газету, – и еще «Вакансия» и «Биржа труда».– Давайте все, – командую я, протягивая ему две десятки.Запихиваю газеты в пакет с парижскими тряпками. Так, отлично. Теперь Альбертино. Я достаю мобильник и быстро набираю ответ: «Тоже скучаю. Звони непременно».Вот так. И к черту всякие там эмашные бредни! Глава 28 – Ольга, что ты надумала насчет своего д. р.? – Жаннета смотрит на меня инквизиторским взглядом.– Ничего, – отвечаю я.– Что такое д. р.? – интересуется Галка, очищая яблоко.– Д. р. – это день рождения, – охотно поясняет Жаннета.– Ох, точно! – оживляется Галка. – У тебя же день рождения на днях. Я совершенно забыла. Надо же! – Она крутит головой, отправляя в рот кусочек яблока. – Впервые со мной такое.– Так что ты надумала насчет д. р.? – повторяет свой вопрос Жаннета.Госсподи! Ничего я не надумала. Я хочу его тихо игнорировать.– Даже не думай! – комментирует мое молчание сообразительная не по годам Жаннета. – Ты от нас так просто не отделаешься.– Я это уже поняла, – нехотя говорю я. – А так хотелось бы.– Что тебе подарить? – деловито осведомляется Галка, всегда предпочитающая подготовленные экспромты.– Надежду, – меланхолично отвечаю я.– Перестань сейчас же, – Жаннета суживает глаза, – ты не можешь так поступить со своими лучшими друзьями.– Как это «так»? – вскидываюсь я. – Не заказав ресторан и не устроив фейерверков?– Нет. – Жаннета пренебрежительно машет рукой. – Ресторан, потанцульки, фейерверки и прочие атрибуты разнузданного гулянья нас с Галкой не интересуют. Верно, Галка?– Не знаю, – осторожно отвечает Галка. – Я бы и потанцевала. Так, немножко. В меру.– Вес равно, – продолжает Жаннета, не обращая никакого внимания на Галкино вмешательство, – я не то имела в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86