уловила тогда, что беседа свернула куда-то в сторону. Да, хитер, но не слишком. А вообще, меня уже третий день мучит вопрос: собственно, он-то тут при чем? Директор по производству. В филиалах пока организовываются только отделы продаж и маркетинга. Вот бы и занимался этим Витя. Витя – директор по продажам. Я, честно сказать, его недолюбливаю за излишнюю хамоватость. Хамоватость, знаете ли, бывает в меру, а бывает чересчур. Вот у Вити – второй случай. «Ольга, – любит орать (именно орать – по-другому Витя просто не умеет) он на весь офис, – забыла, о чем я тебя просил?! Принеси-ка мне…» – и дальше следует перечисление того, что я должна ему принести. На меня никогда, никогда не орали, и я вечно нервно вздрагиваю, когда слышу Витины вопли. «Что ты трепыхаешься? – удивляется Галка. – С ним нужно точно так же, как он с тобой». То есть орать. Что-то вроде: «Витя, уймись, а!» Я себя лично в таком качестве не представляю. «Лелька, – говорит мне на это Галка, – пора перевоспитываться. А то доживешь до старости, а ума не наберешься». Может быть, но мне что-то не хочется.Да, так вот Витя по части новых филиалов оказался не у дел. И у меня это, признаться, вызвало недоумение. Неужели М.А. альтруист? Взвалил на себя чужое поручение? Если так, продолжаю размышлять я, одновременно втискивая в таблицу нужные цифры, это его хорошо характеризует или не очень? И между прочим…Что «между прочим», я додумать не успеваю. Дверь распахивается, и на пороге вырастает сам исследуемый объект.– Здравствуйте, – говорит мне М.А.– Здравствуйте, – отвечаю я, машинально ныряя ногами в туфли, которые взяла на работу разнашивать и уже устала от этого процесса.– Вас, – лаконично заявляет он, протягивая мне переносную телефонную трубку из приемной.– Правда? – изумляюсь я, аккуратно принимая трубку из его рук. – Кто бы это мог быть?Он поднимает правую бровь и легонько усмехается. Я с опаской прижимаю трубку к уху и говорю в нее:– Да, слушаю вас.– Привет! – слышу я в ответ радостный голос. О нет!– Привет, – тем не менее отвечаю я, косясь на М.А.Тот, похоже, и не собирается уходить. Привалился плечом к косяку двери и с любопытством разглядывает меня. Я чувствую, как заливаюсь краской. А мой юный московский друг на том конце провод! жизнерадостно интересуется:– Как дела?Как, как? Мерзковато. Какой черт дернул его звонить на телефон приемной? И я, не в силах удержать рвущиеся наружу эмоции, спрашиваю об этом:– А чего это ты звонишь в приемную?М.А. вновь легонько усмехается, но пока ведет себя в рамках. Может, просто ждет, когда я освобожу трубку? Да ну, тут же понимаю я, дурацкая мысль. Словом, Альбертино я почти не слушаю, недосуг. А он между тем радостно сообщает мне:– Представляешь, я потерял твою визитку. А как еще тебя найти – только через приемную. Так как все-таки твои дела?– Нормально, – мрачно отвечаю я, лихорадочно соображая, как бы мне избавиться от М.А. Или от Альбертино, но так, чтобы он не обиделся.И тут – о, хвала небесам! – у М.А. мелодично звонит мобильник. Он вытаскивает его из кармана пиджака и принимается с кем-то болтать. Я перевожу дух и уже более миролюбиво спрашиваю у Альбертино:– А как у вас там? Все нормально?– Да что нам сделается? – смеется он. – Все классно. Погода отличная, не то что тогда, когда ты здесь была.М.А. продолжает разговаривать с невидимым собеседником, но почему-то мне опять кажется, что он способен делать два дела сразу.– А ты зачем звонишь? – спрашиваю я у Альбертино.– Просто так. Узнать, как у тебя дела. Услышать твой голос.– И все? – Я искренне удивляюсь.– А что тут такого? – теперь изумлен уже Альбертино.– Да нет, – улыбаюсь я, – все нормально.Давненько никто не звонил мне, чтобы просто узнать, как мои дела. И услышать мой голос… Стоп, стоп, торможу я себя. Ребенку двадцать восемь. Какой голос? Какие дела? И что вообще это значит? Но ведь не спросишь его об этом – М.А. уже отключил свой мобильник и опять взирает на меня с нескрываемым интересом.– Ты знаешь… – мямлю я в трубку.– Не хочешь разговаривать на работе? – догадывается сообразительный «ребенок».– Да.– Хорошо. Тогда, может быть, продиктуешь свой домашний телефон, раз уж я такой растяпа?Мне вновь хочется спросить, зачем ему все это нужно, но я беру себя в руки и послушно диктую телефон.– О'кей, – говорит Альбертино, – тогда прощаемся?– Да. Пока.– Удачного тебе дня.– Спасибо. И тебе тоже.Я с облегчением отрываю от уха изрядно нагревшуюся трубку и протягиваю ее М.А. со словами:– Наконец-то вы получили ее обратно.На мое ехидство он с не меньшей иронией в голосе комментирует:– Вскружили голову парню.Я вздрагиваю и растерянно бормочу:– Пардон?М.А. пристально смотрит на меня своими глазами цвета предгрозового неба и повторяет:– Я говорю, бедный парень – пал жертвой ваших чар.«Неужели ревнует?» – мелькает у меня шальная мысль.Чепуха, одергиваю я себя. Откуда бы взяться ревности? Подумаешь, развлек меня в Москве, обаял, помог почувствовать себя в непривычной обстановке чуть-чуть комфортнее, но кто сказал, что это от какого-то чувства ко мне? Просто человек хорошо воспитан, вспоминаю я кое-что из Хмелевской. Да, подал пальто, да, открыл дверцу машины, да, сводил в театр – от всего этого так отвыкаешь, что любое проявление элементарной мужской вежливости готова принять за знаки неземной любви к себе. Я делаю вдох и открываю рот, чтобы ответить, как вдруг слышу:– Какой парень? Чьих чар? – и за спиной М.А. появляется Вика.Да вот, – небрежно поясняет М.А., – Ольга Николаевна одним своим появлением ввергла в смятение целый московский офис, особенно его молодую мужскую часть, и кое-кто там теперь себе места не находит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86