что-то произошло, и они уже не могут просто взять и расстаться.
Теоретически она знала о тех соблазнах, что могут поджидать одинокую женщину. Она слышала об этом сто раз и сама не раз читала лекции своим сестрам. «Не бойтесь сказать „нет“! Перестраховка еще никому не повредила! Не поддавайтесь на провокации, помните, что вы ему ничем не обязаны».
А сестры не раз предупреждали ее, что самая большая опасность — это ее глупое сердце. Раньше Мэгги, слыша это, лишь улыбалась в ответ. Уж что-что, а сердце ее ни разу за все эти тридцать пять лет не выкидывало никаких фокусов. Но теперь оно словно решило взять за это реванш.
Все, что ей хотелось, — прильнуть губами к его губам, ласкать его сильные плечи, гладить густые жестковатые волосы. Говорить ничего не надо, тем более рассказывать ему историю своей жизни или выслушивать его историю.
Мэгги в изнеможении откинулась на подушки. Нет, все-таки правильно, что она вовремя остановилась! Еще минута — и шампанское развязало бы ей язык, и она, пожалуй, брякнула бы напрямую, что хочет его поцеловать. Слава Богу, в последний момент ей все-таки хватило ума не выставить себя полной идиоткой!
Во всяком случае, все, что он успел узнать о ней, — это ее имя. Вряд ли он сможет узнать, в каком она номере. Хотя если его братец работает в этой гостинице…
Телефонный звонок прервал ее мысли. От неожиданности Мэгги вскочила с кровати как ошпаренная.
— Что ты делаешь в номере? — Голос Клер звучал рассерженно.
— Отвечаю на твой звонок. — Мэгги сама была не рада, что ответ прозвучал не очень вежливо, но она была слишком расстроена, чтобы он мог быть иным. Все эти годы их с Клер отношения трудно было назвать безоблачными. Лишь когда Мэгги вернулась в Нью-Джерси, они стали понемногу улучшаться.
— Какого черта?! — воскликнула Клер. — Ты сейчас должна быть в казино, расслабляться по полной программе.
— Я и расслабляюсь. — Мэгги чувствовала себя виноватой перед младшей сестрой. — Я приняла душ, сейчас собираюсь смотреть телевизор. — Она потянулась за пультом одного из трех телевизоров, имевшихся в ее номере. На экране возникло лицо ведущего. — А ты что мне звонишь, если я, по-твоему, должна быть в казино?
— Хотела оставить тебе привет на автоответчике. Поздравить еще раз с днем рождения. Но если я мешаю…
— Чем? Я лежу в постели, ничего не делаю. — «И думаю о мужчине, которого я встретила в ресторане. Тебе бы он понравился, Клер. Высокий, сильный, красивый, не лишен чувства юмора. Мы танцевали, потом пили шампанское, он сказал, что мои глаза похожи на небо… А я убежала как последняя дура!»
— Отличное занятие! — Клер не иронизировала. Она говорила серьезно. Она вообще не умела быть несерьезной.
— По-моему, неплохое. Как дети?
— Я говорила с мамой Джереми. Чарли уже спит без задних ног. А Николь здесь рядом, изучает мою косметику.
— Не рано ли приучать ее к косметике? Я помню, в каком виде она вернулась от тебя в прошлый раз.
— По-моему, она выглядела неплохо!
— Она выглядела лет на девятнадцать! — Мэгги передернулась. — Не рано ли?
— Время не остановишь. Твоя дочь растет. Мэгги пробурчала что-то нечленораздельное.
— Что ты сказала? — насторожилась Клер,
— Я говорю, ресторан был просто шикарный! Вы с Элли постарались на славу. Не знаю, как и благодарить.
— Мы перед тобой в неоплатном долгу, Мэгги. Ты просто клад.
— Спасибо, — поблагодарила Мэгги. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Мэгги повесила трубку.
«Просто клад»! Если она и впрямь такое сокровище, почему же тогда она одинока?
Работа полицейского способна кого угодно превратить в зверя. Неделями все может быть спокойно, но когда врываешься в дом и видишь три детских трупа, мать всю в крови и бессмысленную улыбку ее накачанного наркотиками сожителя, хочется выхватить у этого человекообразного существа еще дымящийся пистолет и выпустить весь остаток обоймы в его тупую башку — и пусть потом судят. Потом это проходит, но с каждым разом все труднее.
Поэтому Конор занимался бегом. Бег не просто помогал держаться в хорошей физической форме — он успокаивал нервы. Когда бежишь, не думаешь ни о чем, кроме скорости и дистанции. Если бы не бег, он, может, давно бы уже опустился и спился.
Конор уже привык в любую погоду вставать чуть свет и натягивать спортивный костюм. Когда свежий утренний воздух врывается в твои легкие, а рассвет едва начинает золотить верхушки деревьев и крыши домов, когда слышишь гомон просыпающихся птиц, начинаешь верить, что мир не так уж плох.
Затем он переодевался и шел на работу, чтобы снова встретиться лицом к лицу с реальным — порой суровым и жестоким — миром.
В этом году на его долю выпало слишком много такой реальности. И скрыться от нее было некуда — даже бег тут не поможет. От себя не убежишь.
Голос Бобби преследовал его во сне и наяву.
— Не стоит казнить себя, приятель, — говорил этот голос. — Твоей вины здесь нет.
Но Конор думал иначе…
Он проснулся около семи. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он. Гостиничная кровать была шире и мягче, чем его кровать дома. Дома он всегда спал с открытыми окнами. В гостинице этого сделать нельзя. К тому же здесь нет балконов. Конор вспомнил рассказы о тех, кто в один вечер просаживал все свое состояние в казино и для кого оставался лишь один путь — в окно двадцать второго этажа. Сегодня, если бы незадачливый игрок решил покончить с собой, ему бы пришлось сначала преодолеть трехдюймовое непробиваемое стекло.
Сейчас по этим стеклам барабанил мелкий, занудный дождь. Мокрые, казавшиеся потрепанными чайки изредка кружили над пустынным пляжем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73