Ты женился на мне только потому, что я очень непредусмотрительно забеременела от тебя. Ты женился на мне потому, что это было очень благородно, а ты умеешь быть благородным. Очень мило, весьма трогательно, вот только после этого, к несчастью, я потеряла ребенка.
Она возвысила голос, он теперь звучал напряженно. Паскаль отвернулся.
– Зачем? – прошептал он, почти не в силах говорить. – Зачем, ради всего святого, ты это делаешь?
– Потому что это правда. Ты что, думаешь, я совсем слепа? Я знаю, о чем ты думал после того, как у меня случился выкидыш. Ты думал, что тебе вообще не стоило жениться на мне.
– Как ты можешь такое говорить! – Он стал наступать на нее с побелевшим лицом. – Я был с тобой. Я делал все возможное. Я нашел для нас эту квартиру, потому что так захотелось тебе. Я бросал одну работу за другой, почти полгода, даже больше не отходил от тебя. Нам помогала моя мать.
– О, только не впутывай сюда свою занудную мамочку! Она рассуждает как истинная французская крестьянка. Она считает, что рождение ребенка ровным счетом ничего не значит. Она полагает, что женщина должна рожать, как какое-нибудь вонючее животное на скотном дворе. Что она вообще понимает!
Паскаль едва удержался от злой реплики. Его мать приехала в Париж и оставалась здесь несколько месяцев, пытаясь помочь Элен после ее выкидыша. Она ходила для нее за покупками, готовила, а взамен получала только недовольные замечания. Он взглянул на жену с каменным лицом.
– В таком случае забудь о том, что я тебе сказал. Валяй, перевирай все и дальше. Только об одном ты не имеешь права забыть: у нас есть Марианна.
Лицо жены дернулось от скрытой боли, однако, взмахнув рукой, она овладела собой.
– Ах да, как же, у нас есть Марианна. Наконец-то у тебя появилась причина, чтобы оставаться со мной. Спасибо, Паскаль.
Элен отвернулась и стала накрывать стол, чтобы покормить Марианну. Она встряхнула скатерть, нашла нагрудник, детскую тарелку и ложку Марианны. Паскаль чувствовал боль и растерянность. Некоторые из этих обвинений были старыми, другие прозвучали впервые. Он проходил через все это уже много раз и знал: сейчас он может подойти к Элен и обнять ее, и тогда она заплачет. А потом – через день или два – все повторится снова. Наверное, именно такой попытки примирения она ждала от него и сейчас, потому что, когда он ничего не предпринял, это ее не на шутку разозлило. На щеках Элен проступили красные пятна. Она перестала накрывать на стол и посмотрела на него.
– Я всегда знала, – отчеканила она – С самого начала. Знала еще до нашей свадьбы. Я знала, что у тебя есть кто-то на уме. Что ж, по крайней мере, теперь я хотя бы знаю, как она выглядит. Я рада, что увидела ее. Скажу больше, у нее интересное лицо. Она, разумеется, была со своим любовником, но тебя это, я думаю, не должно беспокоить, он ведь настолько старше ее. Твоя маленькая Женевьева, похоже, не слишком прихотлива.
От того, что она произнесла имя Женевьевы, Паскаля передернуло. Его лицо побелело от бешенства. Развернувшись, он направился к двери.
– Довольно! – Он больше не мог заставить себя даже смотреть на нее. – Я ухожу. Я не могу больше выслушивать все это.
– Скажи мне только, Паскаль, эта встреча действительно была случайной? Или ты знал, что она в Париже? Вы заранее договорились?
– Нет, черт подери, мы не договаривались. Я уже говорил тебе. Я понятия не имел, что она здесь. Мы не виделись много лет.
– Не сомневаюсь, что ты наверстаешь упущенное, – улыбнулась она. – Последуй моему совету, Паскаль, езжай к ней в Лондон. Может, тогда ты испытаешь то, что испытала я, а это очень болезненные ощущения.
Паскаль уже находился в дверях. Он остановился.
– О чем ты говоришь?!
– Идеала не существует, Паскаль. А если и существует, то на короткий миг. Так что езжай, потрахайся в Лондоне. Отведи душу. Тогда и поймешь, каково это.
– Я не понимаю. Я ни черта не понимаю…
– Поймешь. Потому что убедишься, что она вовсе не та, какой ты представлял ее себе, точно так же, как ты оказался не тем человеком, каким я представляла себе. Отведай этого, Паскаль. – Она тихо засмеялась. – Попробуй, каково это – трахать свою мечту.
* * *
Эти слова, интонация, с которой они были произнесены, до сих пор звучали в его ушах, повторяясь снова и снова. Они достигали даже гостиной Джини. Не видя ничего перед собой, Паскаль огляделся вокруг. Ему только что задали вопрос, а он его даже не услышал. Джини до сих пор смотрела на него, ожидая ответа. Сколько веков, сколько секунд прошло за этот короткий промежуток? Он так и не последовал совету Элен, и одной из причин этого был неотступный страх, до сих пор живший в нем, – страх перед тем, что ее последняя фраза может оказаться правдой. Он повернулся и взглянул на Джини. Она по-прежнему поглаживала кота. Наполеон довольно урчал. Джини наклонилась к нему, и золотистая прядь ее волос смешалась с его шоколадной шерстью. «Она не похожа на мечту или выдумку, – подумал Паскаль. – Она выглядит именно такой, какой я ее помню».
– В Лондоне? – переспросил он. Джини улыбнулась. Интервал между вопросом и ответом мог бы быть и покороче. Как удивительны изгибы сознания!
– Да, в Лондоне, – ответила она. – Ты ведь, наверное, приезжал сюда очень часто, но ни разу не позвонил.
– Да, – неуклюже развел он руками. – Возможно, из-за предрассудков.
– Но не из-за злости…
– Нет. Я никогда не злился. Только однажды, когда ты уехала из Бейрута. А потом – никогда.
– Честно?
– Честно.
– Я очень рада, – вздохнула она.
Они замолчали. За окном все еще лил дождь, и Джини прислушивалась к его звукам. Было уютно и спокойно, она ощущала, как внутри нее поселяется умиротворение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129