ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– Я хочу понять. Расскажи.
– Ну, – начала я, – она может… потрясающе увлекаться, просто так. В ее присутствии способен засиять самый скучный день. Когда она тебе что-то рассказывает, она может все вывернуть шиворот-навыворот – она как жонглер, как фокусник. Она непредсказуема и… удивительна. Она не позволяет тебе почивать в покое. Она может перетряхнуть все, что угодно, рядом с ней нельзя быть скучным, или рассудительным, или жалким. Да, и она меняется – вот она счастливая, веселая, хохочущая, а потом внезапно печальная. Грусть поднимается у нее откуда-то изнутри – ты узнаешь это по ее глазам. Ты видишь и понимаешь… – Я запнулась. – Ты никогда не видел ее с Берти. Ты же не разбираешься в собаках.
– Расскажи мне о Берти.
И пока мы ехали, я рассказывала ему эту историю и еще другие. Я не так часто говорила с ним о моем детстве в Нью-Йорке, и, когда я заговорила, эпизод за эпизодом стали всплывать у меня в памяти. Его сосредоточенное молчаливое внимание, шипение шин, ощущение замкнутости и отъединенности от мира в коконе машины, летящей сквозь не пространство, а время, – все это влекло меня.
Поскольку я старалась убедить его, привлечь к Констанце, я в первый раз рассказала ему, как она принимала участие в моих поисках его, как она по моей просьбе звонила и писала.
– Она ждала твоих писем почти столь же страстно, как и я, Френк. Каждое утро, когда приходила почта, она клала мне письма на столик, где мы завтракали. Все были очень добры ко мне и много писали: Мод, Стини, Векстон, Фредди – все слали мне письма. Констанца, конечно же, знала их по почерку. Так что она знала, когда твои письма не приходили. Она была так мягка и добра ко мне. Она клала пачку их рядом с моей тарелкой. Порой она целовала меня или гладила по голове… Френк, что ты делаешь?
– Ничего, прости меня. Встречные фары ослепили меня. Я сброшу скорость. Продолжай.
– Больше ничего особенного. Просто… о, как мне хотелось бы, чтобы ты увидел ее. Какой она могла быть настоящей!
– Я предпочитаю видеться с ней сейчас.
– В самом деле? Я хочу, чтобы ты полюбил ее, Френк.
– Рассказывай дальше. Чем еще вы занимались?
– Ну, мы прогуливали Берти – каждый день, ты знаешь. Разве что, конечно, Констанца находилась в отлучке. Она возвращалась после дел, тормошила меня, и мы выбирались гулять. Да, мы останавливались по пути и опускали мои письма в почтовый ящик в холле. Затем мы шли в парк и…
– Как все обычно! – Он улыбнулся. Наступила секундная пауза. – И ее часто не бывало дома? Кто тогда приносил письма? Кто отправлял их? Что ты чувствовала при отсутствии всех этих ритуалов?
– Не могу припомнить. – Я зевнула. Меня снова клонило в сон. – Почту приносила горничная Мэтти, которая знала, как шарить по карманам. Я любила ее. Она ушла от нас в конце войны. Что же до Берти, мне не позволялось гулять с ним в одиночку, так что со мной выходила одна из гувернанток. И все было так же: мы опускали письма в холле и шли в парк. Без Констанцы было скучно.
– Вероятно, тебе было одиноко. Такая огромная квартира. Горничные, гувернантки, которые приходят и уходят…
– Я не чувствовала одиночества. Я очень много читала. Френк, уже поздно. Где мы?
– Почти на месте. – Он притормозил машину. И нахмурившись, не сводил глаз с дороги впереди. – Когда мы будем на месте, – как-то странно сказал он, – покажи мне почту… тот почтовый ящик в холле, ладно? Я хочу увидеть… откуда ты посылала мне письма. Представить тебя там. – Он сделал паузу. – Да, и ты покажешь мне ту библиотеку, хорошо? Это мне тоже интересно. Я хочу сам все увидеть.
Я показала ему почтовый ящик в холле, но библиотеку показывать не стала, по крайней мере, в эту ночь. Я сказала, когда мы вышли из лифта и оказались у дверей квартиры:
– Что-то очень тихо, слишком тихо для вечеринки. Тебе не кажется, что мы запоздали?
Тишина стояла потому, что не было никакой вечеринки. Все гости ушли несколько часов назад. Все, кроме одного. Когда мы вошли в гостиную, Констанца сидела в одиночестве в компании Бика Ван Дайнема. Впервые в жизни он рыдал так, что мог разжалобить камень. Он и сказал нам: Бобси погиб.
– Говорят, что он покончил с собой, – ровным, безжизненным голосом наконец сообщил Бик. – Это неправда. Это был несчастный случай. Он вечером был здесь. Я говорил с ним. Он не мог покончить с собой. Он мой близнец. Я-то знал бы!
Если это не было самоубийством, то довольно странным несчастным случаем. Бобси побыл на вечеринке у Констанцы, ушел около десяти и на скорости больше ста миль погнал по скоростной трассе Лонг-Айленда. Он обошел три патрульные машины, проскочил ту стоянку, где обычно останавливался, и машина на полной скорости вылетела в океан. Он не застегнул ремни безопасности. Дверцы машины были заперты, а окна открыты. Когда его нашли, в крови не обнаружили следов алкоголя. Он не захлебнулся, а погиб, когда машина врезалась в воду: ему размозжило грудную клетку о рулевую колонку.
Эта история сказалась на семье Ван Дайнем: Бик принялся пить запоями, которые через два года и покончили с ним. Я никогда больше его не видела. Последнее воспоминание о нем осталось связанным с той ночью, когда он стоял в центре гостиной Констанцы, смертельно бледный, не в силах сдвинуться с места, говоря снова и снова, что это не могло быть самоубийством.
Френк смотрел на него с каменным лицом, затем я увидела, что в его чертах мелькнуло сострадание. Он подошел к Бику и мягко обратился к нему.
– Не стоит ли вам побыть с вашими родителями? – тихо сказал он. – Сейчас они нуждаются в вас, Бик. Разве вы не хотите быть с ними?
– У меня нет машины. – Бик повернулся к Френку с детским растерянным выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276
– Ну, – начала я, – она может… потрясающе увлекаться, просто так. В ее присутствии способен засиять самый скучный день. Когда она тебе что-то рассказывает, она может все вывернуть шиворот-навыворот – она как жонглер, как фокусник. Она непредсказуема и… удивительна. Она не позволяет тебе почивать в покое. Она может перетряхнуть все, что угодно, рядом с ней нельзя быть скучным, или рассудительным, или жалким. Да, и она меняется – вот она счастливая, веселая, хохочущая, а потом внезапно печальная. Грусть поднимается у нее откуда-то изнутри – ты узнаешь это по ее глазам. Ты видишь и понимаешь… – Я запнулась. – Ты никогда не видел ее с Берти. Ты же не разбираешься в собаках.
– Расскажи мне о Берти.
И пока мы ехали, я рассказывала ему эту историю и еще другие. Я не так часто говорила с ним о моем детстве в Нью-Йорке, и, когда я заговорила, эпизод за эпизодом стали всплывать у меня в памяти. Его сосредоточенное молчаливое внимание, шипение шин, ощущение замкнутости и отъединенности от мира в коконе машины, летящей сквозь не пространство, а время, – все это влекло меня.
Поскольку я старалась убедить его, привлечь к Констанце, я в первый раз рассказала ему, как она принимала участие в моих поисках его, как она по моей просьбе звонила и писала.
– Она ждала твоих писем почти столь же страстно, как и я, Френк. Каждое утро, когда приходила почта, она клала мне письма на столик, где мы завтракали. Все были очень добры ко мне и много писали: Мод, Стини, Векстон, Фредди – все слали мне письма. Констанца, конечно же, знала их по почерку. Так что она знала, когда твои письма не приходили. Она была так мягка и добра ко мне. Она клала пачку их рядом с моей тарелкой. Порой она целовала меня или гладила по голове… Френк, что ты делаешь?
– Ничего, прости меня. Встречные фары ослепили меня. Я сброшу скорость. Продолжай.
– Больше ничего особенного. Просто… о, как мне хотелось бы, чтобы ты увидел ее. Какой она могла быть настоящей!
– Я предпочитаю видеться с ней сейчас.
– В самом деле? Я хочу, чтобы ты полюбил ее, Френк.
– Рассказывай дальше. Чем еще вы занимались?
– Ну, мы прогуливали Берти – каждый день, ты знаешь. Разве что, конечно, Констанца находилась в отлучке. Она возвращалась после дел, тормошила меня, и мы выбирались гулять. Да, мы останавливались по пути и опускали мои письма в почтовый ящик в холле. Затем мы шли в парк и…
– Как все обычно! – Он улыбнулся. Наступила секундная пауза. – И ее часто не бывало дома? Кто тогда приносил письма? Кто отправлял их? Что ты чувствовала при отсутствии всех этих ритуалов?
– Не могу припомнить. – Я зевнула. Меня снова клонило в сон. – Почту приносила горничная Мэтти, которая знала, как шарить по карманам. Я любила ее. Она ушла от нас в конце войны. Что же до Берти, мне не позволялось гулять с ним в одиночку, так что со мной выходила одна из гувернанток. И все было так же: мы опускали письма в холле и шли в парк. Без Констанцы было скучно.
– Вероятно, тебе было одиноко. Такая огромная квартира. Горничные, гувернантки, которые приходят и уходят…
– Я не чувствовала одиночества. Я очень много читала. Френк, уже поздно. Где мы?
– Почти на месте. – Он притормозил машину. И нахмурившись, не сводил глаз с дороги впереди. – Когда мы будем на месте, – как-то странно сказал он, – покажи мне почту… тот почтовый ящик в холле, ладно? Я хочу увидеть… откуда ты посылала мне письма. Представить тебя там. – Он сделал паузу. – Да, и ты покажешь мне ту библиотеку, хорошо? Это мне тоже интересно. Я хочу сам все увидеть.
Я показала ему почтовый ящик в холле, но библиотеку показывать не стала, по крайней мере, в эту ночь. Я сказала, когда мы вышли из лифта и оказались у дверей квартиры:
– Что-то очень тихо, слишком тихо для вечеринки. Тебе не кажется, что мы запоздали?
Тишина стояла потому, что не было никакой вечеринки. Все гости ушли несколько часов назад. Все, кроме одного. Когда мы вошли в гостиную, Констанца сидела в одиночестве в компании Бика Ван Дайнема. Впервые в жизни он рыдал так, что мог разжалобить камень. Он и сказал нам: Бобси погиб.
– Говорят, что он покончил с собой, – ровным, безжизненным голосом наконец сообщил Бик. – Это неправда. Это был несчастный случай. Он вечером был здесь. Я говорил с ним. Он не мог покончить с собой. Он мой близнец. Я-то знал бы!
Если это не было самоубийством, то довольно странным несчастным случаем. Бобси побыл на вечеринке у Констанцы, ушел около десяти и на скорости больше ста миль погнал по скоростной трассе Лонг-Айленда. Он обошел три патрульные машины, проскочил ту стоянку, где обычно останавливался, и машина на полной скорости вылетела в океан. Он не застегнул ремни безопасности. Дверцы машины были заперты, а окна открыты. Когда его нашли, в крови не обнаружили следов алкоголя. Он не захлебнулся, а погиб, когда машина врезалась в воду: ему размозжило грудную клетку о рулевую колонку.
Эта история сказалась на семье Ван Дайнем: Бик принялся пить запоями, которые через два года и покончили с ним. Я никогда больше его не видела. Последнее воспоминание о нем осталось связанным с той ночью, когда он стоял в центре гостиной Констанцы, смертельно бледный, не в силах сдвинуться с места, говоря снова и снова, что это не могло быть самоубийством.
Френк смотрел на него с каменным лицом, затем я увидела, что в его чертах мелькнуло сострадание. Он подошел к Бику и мягко обратился к нему.
– Не стоит ли вам побыть с вашими родителями? – тихо сказал он. – Сейчас они нуждаются в вас, Бик. Разве вы не хотите быть с ними?
– У меня нет машины. – Бик повернулся к Френку с детским растерянным выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276