ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Да, вполне возможно, что внутри ее сейчас зарождается крохотная новая жизнь.
Мысль о такой возможности привела Джини в ужас. Замерев на месте, она с предельной ясностью осознала, что, каким бы ни было ее решение о том, как жить дальше, тело ее уже приняло самостоятельное решение – решение окончательное и бесповоротное. Ужас углублялся, и по жилам женщины разлилось какое-то нездоровое возбуждение, почти истерическая радость. Она попыталась представить себе, что такое быть матерью, причем не вообще матерью, а именно в сложившихся обстоятельствах. Последствия подобной жизненной перемены казались столь огромными, что сознание просто отказывалось их воспринимать. Ей не оставалось ничего иного, как найти прибежище в заурядном фатализме. Это было типично женской реакцией на вызов судьбы: а-а, будь что будет…
«Погоди, – сдержала себя Джини. – Так решения не принимаются». Прежде всего следовало уяснить себе, что ни Паскаль, ни Роуленд к этому никакого отношения иметь не будут. Она и до этого смутно чувствовала, что поступается чем-то очень важным. Теперь же не было никаких сомнений относительно того, что она теряет.
Однако осознание беспощадной истины, заключающейся в том, что она, по сути, остается в одиночестве, вернуло ей уверенность в себе, позволило почувствовать почву под ногами. Все еще прижимая письма к груди, Джини снова подошла к окну. Перед ее глазами привычно возникли короткая полоска Сены и кусок базилики Нотр-Дам, напоминающий нос гигантского корабля.
Она вспомнила мать Аннеки и обещание, данное себе самой. И побежала прочь из комнаты, вниз по лестнице, на улицу. «Работать», – приказала себе Джини, спеша обратно в «Сен-Режи». Номер 810 оказался пуст. Роуленд Макгуайр уже ушел. В строгом соответствии с распорядком дня.
15
«MORTE D'UNE LEGENDE», – извещал крупный заголовок на первой полосе газеты, свежий номер которой был доставлен Линдсей рано утром, едва она встала с кровати. Под заголовком располагалась известная фотография, принадлежащая Битон, на которой была изображена смеющаяся молодая женщина с короткими волосами, прикрывающая лицо обеими ладонями. Линдсей принялась прилежно переводить пространную статью.
Ее французский был вполне сносен, однако похвалиться, что знает его хорошо, она не могла. Между тем статья была на редкость высокопарной, и Линдсей с немалым трудом приходилось продираться сквозь частокол лирических отступлений. Насколько можно было судить, «гвоздем» статьи было художественное изложение биографии Марии Казарес. Одно было несомненно: менее чем через сутки после кончины несчастной женщины из нее уже начинали творить некий эпохальный символ.
Но символ чего? Линдсей полезла в словарь. Кое-что постепенно обретало более или менее четкие контуры: Казарес – символ современной женщины и современной женственности, раскрепощенной благодаря неустанной деятельности усопшей. Во всяком случае, так утверждал автор, апломба которому было явно не занимать. Получалось, что, если бы не Казарес, женщины вряд ли когда-нибудь поняли бы, кто они есть на самом деле. Еще, оказывается, она была символом Франции вообще, поскольку служила воплощением таких чисто французских добродетелей, как элегантность, тонкий вкус и шик. Последний абзац по части гипербол уже просто выходил за любые рамки – автор-мужчина, видно, окончательно потерял рассудок, упившись собственным витиеватым слогом не меньше, чем вином. «L'eternelle feminine, – разбирала Линдсей убористый шрифт, пытаясь справиться с замысловатым синтаксисом, – une femme solitaire, unique et mysterieuse…»
Вот, кажется, еще немножко, и… Казалось, ей почти удалось ухватить смысл того неуловимого, неосязаемого понятия, названного вечной женственностью. Но, увы, тайна так и осталась тайной. Линдсей в раздражении отбросила газету в сторону. До чего же это банально, подумалось ей, – дать установку на то, что Казарес – это женщина-загадка, и поручить искать отгадку мужчине.
Линдсей не выспалась и потому, наверное, чувствовала себя взвинченной. Приблизившись к окну, она посмотрела на улицу. День только еще начинался, но достаточно было одного взгляда на хмурое небо, чтобы не осталось ни малейшего сомнения в том, что денек будет так себе. Ветер быстро гнал низкие облака, безжалостно гнул ветви деревьев и поднимал мелкую рябь на серой, ленивой поверхности Сены. И воздух был таким же серым и водянистым, предвещая только одно: дождь, дождь, дождь… Не поймешь, как это и назвать: то ли свет, то ли мгла, то ли воздух, то ли туман.
Вдали, на противоположном берегу реки, Линдсей заметила высокого темноволосого мужчину. Остановил такси, влез внутрь и укатил прочь. «Странно, – рассеянно подумала она, отворачиваясь от окна. – Очень похож на Паскаля».
Стены гостиничного номера начинали давить на нее. Чтобы убить время, Линдсей позвонила сперва домой и поговорила немного с Томом, потом направила повторный факс своему человеку в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке, который до сих пор не откликнулся на ее вчерашнее послание. И наконец, после некоторых колебаний, рискнула набрать номер Роуленда. Было уже девять утра, а потому можно было не опасаться возникновения щекотливой ситуации, если трубку вдруг поднимет Джини.
Длинные гудки следовали один за другим, а трубку все не брали. Тогда, все еще изнывая от непонятного беспокойства, она направилась в апартаменты, которые газета «Корреспондент» облюбовала под походный штаб. Пикси, одетая в вязаное платье, больше похожее на рыболовную сеть, была уже на месте. Линдсей, забрав свой пропуск на пресс-конференцию, которую устраивал утром Дом Казарес, и осведомившись на счет каких-то несущественных деталей, собралась уже было уйти, но вдруг задержалась в дверях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212
Мысль о такой возможности привела Джини в ужас. Замерев на месте, она с предельной ясностью осознала, что, каким бы ни было ее решение о том, как жить дальше, тело ее уже приняло самостоятельное решение – решение окончательное и бесповоротное. Ужас углублялся, и по жилам женщины разлилось какое-то нездоровое возбуждение, почти истерическая радость. Она попыталась представить себе, что такое быть матерью, причем не вообще матерью, а именно в сложившихся обстоятельствах. Последствия подобной жизненной перемены казались столь огромными, что сознание просто отказывалось их воспринимать. Ей не оставалось ничего иного, как найти прибежище в заурядном фатализме. Это было типично женской реакцией на вызов судьбы: а-а, будь что будет…
«Погоди, – сдержала себя Джини. – Так решения не принимаются». Прежде всего следовало уяснить себе, что ни Паскаль, ни Роуленд к этому никакого отношения иметь не будут. Она и до этого смутно чувствовала, что поступается чем-то очень важным. Теперь же не было никаких сомнений относительно того, что она теряет.
Однако осознание беспощадной истины, заключающейся в том, что она, по сути, остается в одиночестве, вернуло ей уверенность в себе, позволило почувствовать почву под ногами. Все еще прижимая письма к груди, Джини снова подошла к окну. Перед ее глазами привычно возникли короткая полоска Сены и кусок базилики Нотр-Дам, напоминающий нос гигантского корабля.
Она вспомнила мать Аннеки и обещание, данное себе самой. И побежала прочь из комнаты, вниз по лестнице, на улицу. «Работать», – приказала себе Джини, спеша обратно в «Сен-Режи». Номер 810 оказался пуст. Роуленд Макгуайр уже ушел. В строгом соответствии с распорядком дня.
15
«MORTE D'UNE LEGENDE», – извещал крупный заголовок на первой полосе газеты, свежий номер которой был доставлен Линдсей рано утром, едва она встала с кровати. Под заголовком располагалась известная фотография, принадлежащая Битон, на которой была изображена смеющаяся молодая женщина с короткими волосами, прикрывающая лицо обеими ладонями. Линдсей принялась прилежно переводить пространную статью.
Ее французский был вполне сносен, однако похвалиться, что знает его хорошо, она не могла. Между тем статья была на редкость высокопарной, и Линдсей с немалым трудом приходилось продираться сквозь частокол лирических отступлений. Насколько можно было судить, «гвоздем» статьи было художественное изложение биографии Марии Казарес. Одно было несомненно: менее чем через сутки после кончины несчастной женщины из нее уже начинали творить некий эпохальный символ.
Но символ чего? Линдсей полезла в словарь. Кое-что постепенно обретало более или менее четкие контуры: Казарес – символ современной женщины и современной женственности, раскрепощенной благодаря неустанной деятельности усопшей. Во всяком случае, так утверждал автор, апломба которому было явно не занимать. Получалось, что, если бы не Казарес, женщины вряд ли когда-нибудь поняли бы, кто они есть на самом деле. Еще, оказывается, она была символом Франции вообще, поскольку служила воплощением таких чисто французских добродетелей, как элегантность, тонкий вкус и шик. Последний абзац по части гипербол уже просто выходил за любые рамки – автор-мужчина, видно, окончательно потерял рассудок, упившись собственным витиеватым слогом не меньше, чем вином. «L'eternelle feminine, – разбирала Линдсей убористый шрифт, пытаясь справиться с замысловатым синтаксисом, – une femme solitaire, unique et mysterieuse…»
Вот, кажется, еще немножко, и… Казалось, ей почти удалось ухватить смысл того неуловимого, неосязаемого понятия, названного вечной женственностью. Но, увы, тайна так и осталась тайной. Линдсей в раздражении отбросила газету в сторону. До чего же это банально, подумалось ей, – дать установку на то, что Казарес – это женщина-загадка, и поручить искать отгадку мужчине.
Линдсей не выспалась и потому, наверное, чувствовала себя взвинченной. Приблизившись к окну, она посмотрела на улицу. День только еще начинался, но достаточно было одного взгляда на хмурое небо, чтобы не осталось ни малейшего сомнения в том, что денек будет так себе. Ветер быстро гнал низкие облака, безжалостно гнул ветви деревьев и поднимал мелкую рябь на серой, ленивой поверхности Сены. И воздух был таким же серым и водянистым, предвещая только одно: дождь, дождь, дождь… Не поймешь, как это и назвать: то ли свет, то ли мгла, то ли воздух, то ли туман.
Вдали, на противоположном берегу реки, Линдсей заметила высокого темноволосого мужчину. Остановил такси, влез внутрь и укатил прочь. «Странно, – рассеянно подумала она, отворачиваясь от окна. – Очень похож на Паскаля».
Стены гостиничного номера начинали давить на нее. Чтобы убить время, Линдсей позвонила сперва домой и поговорила немного с Томом, потом направила повторный факс своему человеку в музее «Метрополитен» в Нью-Йорке, который до сих пор не откликнулся на ее вчерашнее послание. И наконец, после некоторых колебаний, рискнула набрать номер Роуленда. Было уже девять утра, а потому можно было не опасаться возникновения щекотливой ситуации, если трубку вдруг поднимет Джини.
Длинные гудки следовали один за другим, а трубку все не брали. Тогда, все еще изнывая от непонятного беспокойства, она направилась в апартаменты, которые газета «Корреспондент» облюбовала под походный штаб. Пикси, одетая в вязаное платье, больше похожее на рыболовную сеть, была уже на месте. Линдсей, забрав свой пропуск на пресс-конференцию, которую устраивал утром Дом Казарес, и осведомившись на счет каких-то несущественных деталей, собралась уже было уйти, но вдруг задержалась в дверях:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212