Сам он, обладая от природы сдержанным и ровным характером, считал, что эти чувства далеки от разумности.
Льюис и Стефани возвращались из Малибу с вечеринки, устроенной женой Ллойда Бейкера, которую, как подозревал Льюис, можно было смело называть бывшей женой Ллойда Бейкера, поскольку развод ожидался со дня на день. Вечеринка с шампанским и мясом, жаренным на углях, проходила на побережье Тихого океана, на частном пляже Бейкеров. Льюис и Стефани слегка задержались и сейчас ехали по шоссе, ведущем из Сайта-Моники к окраине города, где Стефани снимала квартиру. Было примерно половина седьмого, час пик. Машины, запрудившие шоссе, почти не двигались. Льюис со злостью нажал на клаксон и выругался:
— Дьявол! Я же говорил, что надо было выехать пораньше.
Стефани нервно облизнула губы и покосилась на него.
— Когда возвращается Элен?
— В восемь. А мне еще нужно завезти тебя, вернуться домой и принять душ. О, черт! — Он снова надавил на клаксон. — Похоже, мы проторчим тут всю ночь.
— Прости, Льюис, это я во всем виновата, — робко проговорила Стефани. — Я знаю, из-за чего ты сердишься. Ты не хотел, чтобы я ехала с тобой. Тебе неприятно, что нас видели вместе.
— Что за глупости, ты тут вовсе ни при чем, — запротестовал Льюис, в глубине души понимая, что она права. — Просто я не хочу, чтобы Элен волновалась. Да и вообще… не стоит давать лишний повод для сплетен.
— Ну, о Кэти Бейкер можешь не беспокоиться, она не проболтается. Я знаю ее уже сто лет. До того, как она встретила Ллойда, мы снимали одну квартиру. В случае чего я о ней такое расскажу…
— Я же сказал, дело не в этом. Я жалею, что вообще поехал на эту дурацкую вечеринку. Не понимаю, зачем я согласился. Лучше бы остался дома и поработал… Еще эти пробки, черт бы их побрал…
Он в очередной раз нажал на клаксон. Водитель красного «Кадиллака», стоявшего впереди, высунул руку из окна и выразительно ткнул вверх вытянутым пальцем.
Льюис с бешенством нажал на газ. Машина дернулась, проехала ярдов десять и снова остановилась. Теперь они были зажаты со всех сторон.
— Ну вот, приехали. Можем считать, что я уже опоздал.
— Льюис, — Стефани снова искоса посмотрела на него. — Пожалуйста, не сердись. Я знаю, что я виновата, но я не могу видеть, как ты сердишься.
Она замолчала. Льюису стало ее жаль. Он угрюмо пожал плечами.
— Поцелуй меня, Льюис, — вдруг попросила она. — Ну пожалуйста. Только один раз.
Она наклонилась и, прежде чем он успел ответить, обхватила его голову руками и повернула к себе. Ее голубые глаза смотрели серьезно и торжественно. Она медленно прижалась ртом к его губам и осторожно раздвинула их языком. Льюис хотел было отстраниться, но почувствовал, что не в силах этого сделать. Он застонал и еще тесней прижался к ней.
Открыв глаза, он увидел, что красный «Кадиллак» продвинулся еще на десять футов, и тут же втиснул свой «Порш» на освободившееся место. Стефани перегнулась через спинку кресла и начала шарить рукой на заднем сиденье.
— Где твой пиджак, Льюис?
— Пиджак? Сзади. Зачем он тебе? Здесь и так жарища как в аду…
Стефани нашла пиджак и переложила его к себе на колени. Затем придвинулась к Льюису и прошептала:
— Ну и что? Я люблю жару. Люблю, когда солнце прогревает меня насквозь, а я лежу на пляже совсем-совсем голая, сняв с себя купальник, и мечтаю. Знаешь, о чем я мечтаю, Льюис?
Она замолчала и быстро взглянула на него. Льюис почувствовал, что у него пересохло во рту. Он мгновенно забыл о жаре, о мучительной головной боли — расплате за обильные возлияния у Бейкеров — и даже о красном «Кадиллаке», маячившем впереди.
— Успокойся, Льюис, расслабься и ни о чем не думай. Откинься назад, вот так… Я знаю, что тебе нужно, Льюис, я сделаю все, как ты хочешь.
Она накинула ему на колени пиджак и просунула под него руку. Потом на ощупь нашла «молнию» на брюках и начала медленно ее расстегивать.
— Стефани, ты с ума сошла… — пробормотал он. — Мы же на шоссе…
— Конечно, Льюис, я знаю. И сейчас мы с тобой немного прокатимся, разве ты этого не хочешь?
— Стефани…
Она наконец расстегнула ему брюки. Рука у нее была горячая и влажная. Льюис тут же пришел в полную боевую готовность. Стефани сжала руку и начала нежно гладить его. Через некоторое время, глядя на него своими огромными, наивными глазами, она спросила:
— Льюис, дорогой, у тебя не найдется платка или чего-нибудь в этом роде?
Льюис достал из кармана брюк безупречно выглаженный платок и отдал ей. Она взяла его и с тихой улыбкой убрала под пиджак. Льюис закрыл глаза.
Рука Стефани сжималась и разжималась, двигаясь то в одном темпе, то в другом. Льюис на минуту приоткрыл глаза и кинул торопливый взгляд по сторонам: никто не обращал на них ни малейшего внимания. Он застонал и тут же закусил губу. Он чувствовал, что он на пределе, и не хотел, чтобы его услышали из соседних машин. Стефани слегка сжала пальцы. Льюис наклонился и положил руку ей на грудь. Сквозь плотную белую ткань платья отчетливо проступал твердый сосок.
Он не мог больше сдерживаться. То, что рядом находились люди, только усиливало его наслаждение, делало его пронзительным и острым.
Когда все было кончено, Стефани застегнула «молнию» и вытащила руку из-под пиджака. Платок, мокрый и скомканный, она по-прежнему держала в кулаке.
Не спуская глаз с Льюиса, она поднесла платок к лицу, понюхала и прижала к губам. Потом с улыбкой спрятала его за вырез платья и облизнула губы кончиком розового языка.
— Не надо ничего говорить, Льюис, — произнесла она своим робким, детским голоском. — Я все понимаю. Теперь, когда Элен вернулась, мы не сможем больше встречаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83