В первую минуту, войдя в огромный, отделанный дубом кабинет и оказавшись лицом к лицу со знаменитым банкиром, она слегка растерялась. Перед ней стоял высокий красивый мужчина чуть старше пятидесяти лет с лицом римского патриция. Раскованностью и врожденным благородством манер он сразу напомнил ей Льюиса. В то же время в нем было что-то, безусловно роднившее его с мистером Фоксвортом, — то ли ледяная вежливость, с которой он обращался к Элен, то ли недоверие, сквозившее в его тоне. Все это явно не предвещало ничего хорошего. Оставалось надеяться, что мистер Гулд обладал хотя бы чувством юмора. Впрочем, пока на это ничто не указывало.
Задав ей несколько вежливых вопросов о Льюисе, Гулд быстро перешел к главной теме беседы. Тон у него был нетерпеливый. Всем своим видом он давал понять, что согласился на эту встречу только из одолжения.
— Итак, что мы имеем? — произнес он, небрежно перелистывая лежащие перед ним бумаги. — Тридцать тысяч долларов… Хм, понятно… Ну что ж, миссис Синклер, давайте сразу обговорим ваши условия. Во что вы хотите вложить эти деньги? Очевидно, в ценные бумаги? К сожалению, рассчитывать на большую прибыль в этом случае не приходится, поэтому я советовал бы вам…
— Мистер Гулд, — перебила Элен.
Она понимала, что идет на риск, но терять ей было нечего. Она на минуту опустила голову, а потом быстро взглянула ему в лицо. Она представила, что стоит перед камерой, и сразу почувствовала себя уверенней. Ровным, спокойным голосом она произнесла заранее отрепетированную фразу:
— Мне нужна не прибыль, мистер Гулд. Мне нужен капитал, большой капитал. И я надеюсь, что вы поможете мне его сколотить.
Гулд оторвался от лежащих перед ним бумаг и удивленно посмотрел на нее.
— Для начала я хотела бы, — продолжала Элен, холодно и сдержанно, как истинная англичанка, — удвоить имеющуюся у меня сумму, а полученный доход снова пустить в оборот.
— Мне кажется, вы ошиблись адресом, миссис Синклер. Здесь не Лас-Вегас, здесь Уолл-стрит, — проговорил Гулд.
— Знаю. Если бы я была уверена, что в Лас-Вегасе мне повезет больше, я поехала бы в Лас-Вегас. Но я в этом не уверена. Кроме того, у вас, насколько я понимаю, ставки гораздо выше.
Наступила тишина. Затем Гулд неожиданно улыбнулся. Подняв голову, он с интересом посмотрел на Элен — впервые с тех пор, как она вошла к нему в кабинет. Потом взял листок, на котором были записаны какие-то цифры, аккуратно разорвал его на мелкие кусочки и бросил в корзину.
— Ну что ж, — проговорил он, — тогда начнем все сначала.
«Значит, у него все-таки есть чувство юмора, — подумала Элен, — в таком случае мы поймем друг друга». Она оказалась права. С этой беседы, занявшей не десять минут, как предсказывал Льюис, а целых полтора часа, началось их долгое и плодотворное сотрудничество, переросшее со временем в настоящую дружбу.
— Итак, вы поняли, в чем будут заключаться наши дальнейшие действия? — спросил Гулд перед тем, как она собралась уходить. — Я хочу, чтобы вы сразу уяснили себе всю сложность предстоящей операции. — Он помолчал. — Чем выше ставки, тем больше риск. Если все пойдет по плану, у вас на руках очень скоро окажется довольно большая сумма, которая вырастет в несколько раз, если вы снова пустите ее в оборот. Это самый короткий путь к богатству. Он был бы хорош всем, если бы не был так похож на рулетку. К сожалению, гарантировать здесь ничего нельзя. Если вам повезет, вы разбогатеете в одночасье, если нет — потеряете все. Ну что, вы готовы рискнуть? — Да.
— Зачем вам это нужно? — с любопытством спросил он.
— Я обязана отвечать?
Она спокойно посмотрела на него, и он вынужден был первым опустить глаза.
— Нет, разумеется, не обязаны, — слегка озадаченно ответил он.
Ей повезло, первая попытка прошла удачно, она получила прибыль и тут же вложила ее в дело. Эту операцию она повторила несколько раз. Капитал ее быстро рос: один миллион, два миллиона… Она наконец почувствовала себя уверенно. Теперь у нее было достаточно денег, чтобы помериться силами с Недом Калвертом. Впрочем, ей все чаще казалось, что дело не только в нем. Деньги помогали ей избавиться от страшного призрака нищеты, неотступно маячившего перед ней с самого детства, помогали поверить, что ни ей, ни тем более Кэт этот призрак больше не грозит.
Она повесила костюм на обтянутые шелком плечики и плотно закрыла дверцу шкафа, как будто стараясь побыстрей отрезать от себя воспоминания, снова нахлынувшие на нее, — воспоминания о детстве, о нищете и о матери, аккуратно вешающей в шкаф свои жалкие, много раз перешитые и старательно отутюженные платья, доставшиеся по наследству от миссис Калверт.
Элен вздохнула. Теперь, когда она наконец сделалась богатой, она все чаще чувствовала себя лишенной чего-то главного, без чего нельзя жить. Она знала, что чувство это кроется в ней самой, и с горечью осознавала, что избавиться от него она уже не в силах. Да, она была богата, но богатство не принесло ей обещанного счастья. Она вспомнила крошечную комнатку, которую она снимала в Париже, и то, как, запихнув в чемодан свои скромные пожитки, она стремглав сбегала по лестнице и неслась на набережную Сены. Тогда у нее не было ничего — ни дома, ни денег, ни славы, но она чувствовала себя богатой, весь мир принадлежал ей.
«Я была счастлива тогда», — подумала она и нахмурилась, досадуя на себя за то, что снова поддалась воспоминаниям.
Отойдя от шкафа, она принялась машинально распаковывать оставшиеся вещи. Шелковые чулки; белье, отделанное брюссельскими кружевами; прелестный миниатюрный будильник, украшенный эмалью, с циферблатом из розового кварца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83