Габи вытянулась на постели. Кружевная ночная рубашка была такая тонкая, что тело не чувствовало ее. Габи не любила кондиционер и потому накануне вечером выключила его, а дверь в патио оставила открытой, чтобы морской бриз охладил ее разгоряченную кожу. И сейчас она чувствовала себя на вершине блаженства, ветерок словно нашептывал ей какие-то ласковые слова.
Приятно было нежиться на шелковистых чистейших простынях. Габи повернулась на бок, и вдруг ей послышалось какое-то движение.
Она открыла глаза — на пороге патио стоял Марк. В белых плавках. На груди и на бронзовых плечах сверкали капельки воды. Он смотрел на нее и как будто не верил собственным глазам.
Габи порывисто села, натянула на себя простыню.
— Что ты здесь делаешь? — испуганным шепотом выговорила она.
— Не очень-то умно оставлять на ночь открытой дверь патио. Не так уж здесь безопасно, — сказал он. — На берег, случается, пробираются бродяги, могут проникнуть и в дом.
— Я не подумала, — сказала Габи. — Теперь буду держать дверь на запоре. Было жарко, к тому же я очень люблю слушать прибой.
— Включай кондиционер, — посоветовал Марк.
— Не люблю кондиционированный воздух. — Габи беспокойно двинулась, со страхом почувствовав, как напряглось ее тело под взглядом Марка. Он неотрывно смотрел на ее руки, придерживающие простыни на груди. — Я открою окно.
Но Марк не уходил. Он жадно смотрел на нее. Габи слишком хорошо помнила это выражение на его лице.
— Лана не будет тебя искать? — как можно резче спросила Габи.
— Лана, как и все мои гости, крепко спит. Что с тобой, Габи? Боишься меня? — со смехом спросил он, входя в спальню. Обнаженный, в одних только плавках, сильный, с густой черной порослью на груди — сама чувственность! — Тебе не надо было вчера бросать мне вызов. Ты только подзадорила меня, и я не устоял.
— А должен был бы устоять, — глядя, как он приближается к ней, неуверенно возразила она, и сердце у нее бешено заколотилось. — Ты ведь мог прежде. Ты всегда так делал.
— О-о! Но тогда ты была маленькой девочкой, — ответил Марк. Он встал у ее кровати, уперев руки в узкие бедра, чуть расставив ноги. Лицо — темное от загара, точно на нем бронзовая маска, маска надменного властелина. — Теперь ты не девочка.
Габи вцепилась в простыню.
— Я приехала сюда с Джо, — напомнила она, пытаясь защититься хотя бы словами — слишком очевидно было его намерение.
— Ну да, конечно. Чтобы подобраться ко мне. Вы с Джо используете друг друга, но вам обоим нужен я, а мне это не нравится. Ни черта ты в Джо не влюблена.
— Я не стараюсь подобраться к тебе! — крикнула Габи. Ее зеленые глаза расширились от гнева. — Как вбить в твою самодовольную башку, что я не люблю тебя, эгоист ты проклятый! Можно ли столько лет таить зло? Я все забыла!
Марк медленно покачал головой.
— Нет, это не так. Уже не говоря о том, что нас с тобой настигла страсть, но не дошла до конца. Мы хотели друг друга. И это, во всяком случае, не изменилось.
— Я не хочу тебя, — хриплым шепотом солгала Габи.
— Как бы не так! — Марк неожиданно наклонился и вырвал простыню из ее рук.
На какую-то минуту он замер на месте, даже не замечая, как она, с горящим лицом, пытается отнять у него простыню.
— Перестань, Марк! — молила Габи.
— О нет! Не сейчас. — Марк подхватил ее и прижал к своей широкой теплой груди. Дыхание у него участилось, а сердце у Габи замерло — она, не сопротивляясь, лежала у него на руках, растерянно глядя ему в лицо.
— Что ты делаешь, Марк? Куда ты меня тащишь? — Габи пыталась протестовать, но Марк и внимания не обращал на ее слова.
Он небрежно хохотнул, вышел из спальни в патио, под дуновение соленого бриза, и направился к берегу.
— Перестань извиваться, Габи, не то я брошу тебя на песок и покажу тебе, что ты со мной сделала, — пригрозил он.
Это заставило ее прекратить сопротивление — она слышала, как громко бьется его сердце рядом с ее грудью.
— Здесь нас не увидят, если только кому-то не взбредет в голову выйти из дома. Еще только светает, а они будут спать до тех пор, пока не выдохнут из себя весь алкоголь. Так что не жди спасения. Сейчас тебя никто не спасет.
Он опустил ее на ноги и жадным взглядом впился в ее тело под прозрачной ночной рубашкой.
— Да, — прошептал он с глубоким вздохом, пожирая ее глазами. — Да, ты поставишь мужчину на колени, если вот так будешь позировать перед камерой.
— Отпусти меня! Я хочу уйти в дом. — Габи повернулась, но он схватил ее, прижал к себе, задрожав от прикосновения ее теплого, мягкого тела.
Марк подхватил руками ее волосы и медленно склонился над ней, ища губами ее губы.
— Габи! — нежно позвал он, раскрывая ее губы с такой нежностью, что сразу сломил все ее сопротивление. — Габи, открой рот и дай мне то, чего мы оба хотим! Так давно хотим!
Слишком давно! Долгие, долгие годы! Слезы застилали ей глаза, когда она смежила веки и раскрыла губы. Она чувствовала мягкое касание его языка — точно лепесток проник в ее рот. Он осторожно, ласково обхватил ладонями ее лицо и поднял его. Удивительно, почему он вдруг стал так нежен?
Дыхание его участилось, из горла вырвался тихий стон. Он все плотнее прижимал свои губы к ее губам, все шире раскрывая их, все глубже проникая языком в ее рот. Из горла Габи вырвался бессильный вздох, необъяснимое блаженство охватило ее. Она ощущала тепло его тела, мягко накатывали на берег волны прибоя, свежий ветерок холодил кожу. Из горла Габи вырвался тихий стон, она обхватила его руками, вонзила ногти в его тело.
Марк стал спускать с ее плеч ночную рубашку, и Габи вскрикнула, когда его ладони легли на ее обнаженные груди.
— Сними их, — охрипшим голосом шепнул Марк, опуская ее руки к своим плавкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69