Как ты хочешь, чтобы я поступил? Я не могу позволить ей пройти маршем через весь остров, раздавая предостережения направо и налево, как она этого требует. И я не могу сделать то же самое за нее. Чего можно добиться паникой? Что выйдет из того, если я стану в оппозицию к лидерам и они, рано или поздно, будут вынуждены закрыть мне рот? И еще одно, Господи, как мне поступить с тем ирландцем, который пожелал встретиться со мной утром? Ходят слухи, что он сказочно богат, что хочет прикупить весь остров. Откуда мне знать о замыслах таких людей, Боже?
Вздохнув, епископ потянулся за четками, лежавшими на столе подле кровати. Он возблагодарил Деву Марию и Отца Нашего под аккомпанемент надсадного храпа Кончи.
– Доброе утро, Ваше Преосвященство.
– Ах, это вы, мистер Кэррен. Доброе утро, – епископ выставил вперед руку с перстнем для поцелуя, но Майкл проигнорировал этот жест. – Хорошо, предположим, что этот человек – протестант, подумал епископ, и указал Майклу на стул напротив. – Присядьте, пожалуйста.
– Благодарю вас. Ваше Преосвященство, я пришел к вам выразить свое почтение. Я имею намерение обосноваться на Пуэрто-Рико.
– Мне уже говорили об этом.
Брови Майкла поднялись. – Все уже так быстро об этом узнали?
– Вероятно, не все. Но я об этом узнал.
Ладно, пусть этот клерикал запишет себе это очко, Майклу не составило труда проявить чуточку великодушия. Он едва заметно улыбнулся. – Я восхищен вашей информированностью, сэр. Несомненно, вы знаете и о том, что я всерьез собираюсь заняться кофейным бизнесом.
– В последние годы кофе стал прибыльным делом. Это весьма благоразумный выбор, сеньор Кэррен.
– Надеюсь, что таковым он и окажется. И, полагаю, что смогу быть полезным членом вашей общины.
Епископ удовлетворенно кивнул.
– Стремление, достойное самой высокой похвалы. Я уверен, что наш приход с радостью примет вас в свое лоно, но… позвольте осведомиться, вы не католик?
– Нет, Ваше Преосвященство.
– Понимаю. Ну что я могу сказать. Я не сомневаюсь, что вам известно, что почти все на нашем острове, а их почти миллион человек, – сыновья и дочери Святой Церкви. Возможно и вы, находясь среди нас, когда-нибудь откажетесь от вашей протестантской ереси.
Майкл понял, что ему соблаговолили дать аванс.
Нет ничего невозможного, Ваше Преосвященство. Что касается моего сегодняшнего визита к вам. Дело в том, что мне хотелось бы поговорить с вами. Есть кое-какие обстоятельства, которые заставляют меня быть любопытным. Сейчас он был похож на охотничью собаку, натасканную на поиски дичи, его благородный крючковатый нос, казалось, обладал способностью принюхиваться к душе.
– И, если вы затруднены пониманием той или иной доктрины веры и пребываете в сомнении, я сделаю все от меня зависящее, чтобы разъяснить ее вам.
– Это не совсем доктрина веры, Ваше Преосвященство. В мой самый первый день на острове, лишь только я сюда приехал, мне довелось встретиться с одной замечательной женщиной, с сестрой Магдалиной, обитающей в монастыре Лас Ньевес.
– Как случилось, что вы оказались в обители, сеньор Кэррен?
В светло-карих глазах епископа Майкл усмотрел что-то похожее на озабоченность.
– До меня дошла молва о сестре, о монахине, имя которой Магдалина. Утверждали, что она – святая, которую посещают видения, и я захотел увидеть ее своими глазами.
– Вот как, и что же она вам поведала?
Пальцы епископа вцепились в ручки кресла. Майкл заметил, что их костяшки побелели от напряжения, но предпочел отвести глаза.
– Это были вещи, касавшиеся частной жизни членов моей семьи. Ничего такого, что могло бы показаться чрезвычайно важным. Тем не менее, я был потрясен, что эти факты известны ей.
– Да, сестра Магдалина – замечательная женщина. – От Майкла не ускользнуло, что епископ расслабился. – Она восхитила меня, я захотел встретиться с ней еще раз, но когда я вернулся в Лас Ньевес, обитель оказалась закрытой. Мне было сказано, что это было сделано по распоряжению Вашего Преосвященства, для того, чтобы никто не мог встречаться с сестрой Магдалиной.
– Все именно так и есть.
– Я понимаю. А могу я узнать почему?
– Ну, в этом нет ничего необычного, сеньор. Хотя вы ведь незнакомы с нашими обычаями. Католические монахини, строго говоря, все католики могут вступать в период абсолютного молчания и сосредоточенных молитв. Мы называем это уединением. И сейчас сестра Магдалина и другие монахини обители Лас Ньевес пребывают в уединении.
– И это уединение предполагает наличие таких мер?
Епископ встал и направился к небольшому столику у противоположной стены обширного кабинета, на котором стоял изящный ручной колокольчик, и вызвал лакея.
– Я сейчас распоряжусь, чтобы нам принесли кофе. – Епископ вернулся в кресло. – Нет, конечно, нет. Все осуществляется по доброй воле монахинь, исполняющих их святые обеты и вообще, в обители никто не может находиться против своей воли, сеньор Кэррен. Мне знакомы эти сказки, распространяемые протестантами о том, что католический монастырь – это, дескать, место заточения. Но уверяю вас, что все это не более, чем вымысел, абсурдный вымысел. Поймите, обитель – не костел, куда может зайти любой и каждый. И мы не можем допустить, чтобы монахинь отвлекали. В обитель и так приходит достаточно много паломников, людей, ищущих общения со святой, людей, стремящихся обрести отпущение грехов или приносящих дары, словом, людей очень разных.
В этот момент вошел лакей, и Майкл не успел ответить епископу. Его Преосвященство велел принести им сладости и снова обратился к своему гостю.
– В Ирландии вы, в основном, пьете чай, если не ошибаюсь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170