Я сама ее себе предоставила, Роберт. Мне казалось, что ты это понимаешь.
– Может быть. – Он с хрустом раздавил миндальный орех, достал ядро и медленно стал жевать. – Но ты так и не ответила на мой вопрос. Кто же был виновником того, что ты появилась на свет? У тебя же должны быть хоть какие-нибудь родители?
– Конечно, были. Их нет в живых, ни матери, ни отца. Моя семья из Барселоны, с севера. Я их годами не видела.
Он уже готов был спросить ее, сколько же лет ты их не видела, но поостерегся. У него появилось такое чувство, что если он ее об этом спросит, то она выцарапает ему глаза. Он догадывался, что ей далеко за тридцать лет – эдак тридцать пять или семь. Она призналась ему, что побывала замужем, но распространяться об этой стороне своей жизни не стала. Кроме того, она затронула еще одну и весьма существенную деталь.
– Тебе еще должно быть кое-что известно – я не могу иметь детей.
Следовательно, ее муженек, кем бы он ни был, судя по всему, мог спокойно отпустить ее на все четыре стороны в эту свободную жизнь и вряд ли об этом сожалеть. Ему же без обиняков заявили, что он может не опасаться внебрачных детей. Все это выглядело в высшей степени привлекательно, просто превосходно, если бы только она не продолжала бы вытягивать из него это пресловутое решение.
Роберт не собирался принимать никаких решений. В той степени, в какой это касалось его, здесь вообще нельзя принимать ничего. Ему следовало обождать и посмотреть, как будут развиваться события. Наполеон распространил свою власть на Швейцарию и Италию и теперь создавал обширные лагеря и крупные арсеналы в Булони, Кале, Дюнкерке, Остенде. Намерения свои он ни от кого не скрывал, он собирался захватить Англию, как утверждала Мария. Но для этого ему необходимо изловчиться и переправить войска и снаряжение через канал, а Эддингтон уже уполномочил Нельсона уничтожить любое французское судно. Сейчас надо было выжидать.
Мария все еще с чем-то без умолку болтала. Он прекратил свои умствования и повернулся к ней.
– Ради всего святого, женщина, прекрати трепать языком. Я что, явился сюда посреди ночи, на это несчастное ранчо у черта на куличках для того, чтобы ты меня изводила разговорами?
Когда он говорил, то улыбался и она не принимала его слова всерьез. Она обняла его за шею и подставила губы для поцелуя. Он медленно овладел ею, роскошествуя в блаженном наслаждении, в которое она его погрузила и, хвала Богу, ему не надо было заботиться ни о каких жутких шелковых противозачаточных футлярах.
Неделей позже донья Мария послала к нему гонца с посланием, состоящим лишь из одного слова: «Приезжай». Случай был необычный. Никаких приказаний ему никогда не давалось. Он появлялся на ранчо, повинуясь только своим желаниям и влечениям и когда это ему было удобно, а она всегда ждала его и была ему рада. Он решил все-таки выполнить этот ее приказ. Могло статься, что речь идет о чем-то очень важном. Ну, а если его решили разыграть, то он сумеет этому положить конец. Но в тот момент, когда он уже отдавал поводья слуге, Роберт понял, что она не одна дожидается его. Возле дома стояла незнакомая ему карета.
– Роберт, эти люди хотят поговорить с тобой. Хавьера ты уже знаешь, а другой господин, это….
– Разрешите мне отрекомендоваться как Маноло, дон Роберт. Мужчина, так бесцеремонно прервавший Марию, щелкнул каблуками и поклонился. На нем был одет коричневато-серый сюртук и коричневые сатиновые штаны до колен. Сразу бросалось в глаза, что эта одежда ему не шла. На его приземистой, мускулистой фигуре этот наряд выглядел «как бы с чужого плеча».
«Симпатичный. Уж не педераст ли?» – мелькнуло у Роберта в голове. Он мог поспорить на что угодно, что обычным нарядом этого Маноло, была военная форма, неважно какого полка. Мария принялась хлопотать, разливая всем шерри. Роберт взял себе бокал и, пригубив его, молча продолжал ждать. Он чувствовал, что Хавьер пытается определить, что у Роберта на уме.
– Значит, Вы меня перехитрили, – первое, что сказал мэр.
Роберт улыбнулся.
– Я не вполне уразумел как и когда, но все равно, очень приятно слышать подобное признание.
Хавьер улыбнулся тоже.
– Вы, дон Роберт, взяли под свою опеку то, что я считал во всех отношениях подвластным и подконтрольным лишь мне. Выяснилось, что Вы непрочь побыть и троянским конем.
– Ну что вы, куда мне тягаться с целой армией греков. Забавно, а я и не понимал, думал, что я – рыцарь-одиночка.
– Роберт! – резко оборвала его Мария.
Он быстро повернулся к ней. В его глазах блеснул предупредительный огонь, и она моментально отвела глаза, неожиданно присмирев от такого взгляда.
– Может быть сразу перейдем к делу? – предложил Роберт. – Итак, вы хотели видеть меня, джентльмены, но по какому поводу?
– По поводу тридцати миллионов реалов, – тихо пояснил Маноло.
– Правда? Это большие деньги.
– Это именно та сумма, которую дом Мендоза согласился дать взаймы королю Испании не позже, чем через два месяца, – сказал Хавьер. – И, несмотря на то, что Мария предпринимала попытки к тому, чтобы это не случилось и мои ухищрения, направленные на то же, Вам удалось переправить деньги из Англии в Кадис. Теперь эта сумма находится во дворце Мендоза и ждет, пока Вы решите передать ее тому, кому обещано.
– Должен сказать, что ваши шпионы знают свое дело, – признал Роберт. – Но особых секретов из своих передвижений я никогда не делал и не делаю.
– Не делаете, это верно, – согласился Маноло. – Это придало всему делу очень интересное направление.
– Мендоза редко держат под спудом свои намерения, сеньор.
Хавьер вновь наполнил хересом свой стакан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148