– Да. Одна библиотекарша в Филдинге наводила для меня справки… Она утверждает, что эти значки – действительно буквы древнееврейского письма и означают они «позабуду тебя». Не спрашивай меня, к чему они относятся, потому что я представления не имею.– Интересно, а как объяснила происхождение этого достопамятного предмета твоя матушка?– Я ей никогда не показывала…Ничего не говоря, он присмотрелся к ней.– Лили, а тебе все это вместе не кажется странным? Ты ведь утверждала мне с пеной у рта, что она никоим образом не связана с делом Аманды Кент, – проговорил он это тихо и даже нежно, что только усугубляло чудовищную значимость этого предположения.– У моей матери есть свои странности, – ответила Лили. – Я этого не отрицала и не отрицаю. Я даже пыталась вообразить какие-то романтические мотивы этого… того, что было… Понимаешь, я не хотела, чтобы мои иллюзии в отношении ее разлетелись в пух и прах. Вот, пожалуй, именно поэтому я и решила ей об этом не рассказывать. Но это никак не опровергает тот факт, что она не могла быть вовлечена ни в какое убийство. Кроме того, эта вещица находилась за картиной в течение девяноста лет.– Откуда тебе это известно?– По обоям. – Она объяснила ему нехитрый феномен с выцветающими обоями.– Не могу уловить связь, – недоумевал Энди. – Ты снова перескакиваешь от одного заключения к другому. Ведь даже если картину не трогали столько лет, что помешало бы сунуть это за раму позже?Лили так и подскочила.– Да, пожалуй, ты прав. Но если бы это сделала моя мать, я уверена, в течение последующих семи лет она рано или поздно обнаружила бы эту пропажу и непременно спросила бы меня, где она.– Может, и спросила бы. – Он продолжал изучать кусочек золота, вертя его между пальцами.Как бы невзначай, он спросил.– А что это за картина? Какая-нибудь викторианская мазня, небось?– Нет, если быть точным, то это Констебль.Энди присвистнул.– Невероятно! Ты уверена?– Так утверждают семейные хроники. И на картине есть подпись автора.– Весьма впечатляюще. А что это за подпись?– Я не знаю названия. На картине сценка из жизни фермеров: сено на поле и несколько человек на переднем плане.– Ты понимаешь, что эта картина может стоить состояние?– О да, это я понимаю, – тихо сказала она. – Действительно понимаю.Энди взвесил амулет на ладони.– Могу я взять его у тебя на время?– Ты знаешь, нет. Я очень суеверна, а это как талисман для меня и я с ним никогда не расстаюсь.– Ладно, не надо. Как ты смотришь на то, если я очень аккуратно постараюсь выяснить, что это такое?– Положительно.– Отлично. А что касается этого Суоннинг Парка, то я продолжу поиски, а вот с Крамером действительно придется пока повременить. Если я обнаружу что-либо непосредственно с ним связанное, тогда я очень осторожно займусь им. Так что, они не должны ничего учуять. Ты не против?– Не против. Но что бы ты там не выяснил, ты должен держать меня в курсе всего. Это моя… – она чуть было не сказала «борьба», потом передумала. – У меня к этому не просто какой-то минутный интерес…– Я верю. Да, а что у нас на десерт?– Ничего особенного. У меня не оставалось времени. Да… Испортила я тебя, Энди Мендоза. Разбаловала. Ты уже высказываешься как какой-нибудь мужчина-шовинист, свинтус ты этакий. В холодильнике есть чуть-чуть мороженого, если это тебя устроит. А после можешь помыть посуду. 8 Лондон и Филдинг, 1971 год. Однажды вечером, это было начало восьмого, и августовское солнце начинало золотить стены дома, в дом на Принсиз-Мьюз явился Энди. Его первыми словами были:– Милая, прости, но я сегодня с дурными вестями.– Боже, что же на этот раз?– Мой кузен Чарльз. Сегодня я получил от него письмо. Он заканчивает свое турне по Кении и возвращается домой раньше, чем планировал. Он приезжает пятнадцатого сентября. И, разумеется, рассчитывает, что к тому времени его дом освободится.Лили подвинула один из стоявших тут же стульев и села.– Проклятье! Кажется, здесь не обошлось без помощи твоей семейки. Но, думаю, что не обременю его никакими претензиями – у меня нет с ним договора о снятии квартиры на какой-то определенный срок.– Нет, – мрачно согласился Энди. – Такого договора у тебя нет. Что ты собираешься делать?– Искать другое жилье, разумеется. Квартиру какую-нибудь…– На эти несколько месяцев? Стоит ли? Может быть лучше вернуться в прежний отельчик у Пэддингтонского вокзала?Слова Энди будто кольнули ее.– Я не думаю сейчас возвращаться в Америку и мне незачем ехать в эту противную гостиницу, а если я туда поеду и останусь там, то где мы… Я имею в виду…– Мне подумалось, через год ты должна отправиться назад…– Я ничего не должна, – возразила она изменившимся голосом.– Понимаю, что не должна, но я предполагал, что… – он не договорил, и они оба замолчали.Безмолвно она поставила на стол салат из курятины, который с такой любовью приготовила для него. Энди взял вилку и тут же ее отложил.– К чертям собачьим все это! Пошли! Поедем со мной, я хочу тебе кое-что показать.– Что?– Не спрашивай, пошли.Она вышла с ним на улицу к автомобилю, и они поехали. За все пятнадцать минут, что они ехали, оба не проронили ни слова. Они оказались в соседнем районе, где прежде Лили бывать не приходилось. Она видела перед собой длиннющие ряды ужасающе однообразных домов из когда-то красного, а теперь потемневшего от времени кирпича, тянувшиеся вдоль длинной узкой улицы, небольшой газетный киоск, бакалейную лавку.– Это Хакни, – объяснил Энди. – Я привез тебя в мое логово.Он остановил машину у одного из таких домов и повел ее внутрь наверх, на третий этаж мрачного подъезда, провонявшего мочой и жареной рыбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172