– Конечно. Семья по фамилии Кент была одной из первых поселенцев в Филдинге. Именно они построили тот дом, в котором я сейчас живу. И две женщины этого рода носили имя Аманда.– Я имею в виду последнюю, младшую.– Это дочь Томаса и Джейн.– Что тебе о ней известно?Лили сделала неопределенный жест рукой.– Да, в сущности, ничего. Однажды я спросила о ней свою мать. Они были с ней примерно одного возраста, но, вероятнее всего, едва ли знали друг друга. Потом, вроде, имел место какой-то скандал. И с тех пор никто в Филдинге не любит рассуждать об этой последней Аманде Кент.Энди упорно смотрел в сторону.– Я могу рассказать тебе о ней. Она приехала в Англию в тридцать шестом году, вышла замуж за Эмери Престона – Уайльда и стала, таким образом, второй леди Суоннинг. А в тридцать девятом всадила в его грудь две пули и покинула этот дом, с тех пор ее никто не видел. Полиция перевернула все вверх дном, но ее и след простыл. Сейчас все предпочитают думать, что она тоже покончила с собой.Лили уставилась на него широко раскрытыми глазами. От этой истории у нее похолодело сердце. Ее стало даже слегка подташнивать, и сердце колотилось ужасно. Дело было не в том, что она так сокрушалась по поводу возможной смерти Аманды Кент, а в том, что Энди, оказывается, просто лжец. Он очень многое знал, но по каким-то, одному ему известным причинам, предпочитал утаивать все это от нее.Она молчала и продолжала молчать, пока они не сели в машину и не отправились в Лондон. Сидя рядом с Энди, она хриплым шепотом, в котором явно слышались обвиняющие нотки, вопросила:– Энди, а когда тебе стало известно об этой ниточке, которая связывает Филдинг и Суоннинг Парк?– Я начал свое личное расследование этого убийства в Суоннинге три года назад, когда у меня возникла мысль написать об этом статью.– Значит, когда мы познакомились, и когда я тебе сказала, что я из Филдинга, ты уже знал об Аманде Кент? Отчего же ты мне ничего об этом не сказал?Он смотрел на дорогу.– Понимаешь, я тогда решил завязать с этой чертовой журналистикой. Я почувствовал себя писателем, способным написать роман. И я делал все, чтобы выбить из головы все, связанное с журналистикой.– Ладно, – сказала она себе, – пусть будет так. Это тоже причина.Но это его объяснение вызвало у нее целую бурю противоречивых чувств.– Скажи, а в тот день, когда ты заговорил со мной в музее, ведь тогда в принципе ты мог догадываться, что я жила в старом доме Кентов? Разве нет? – Голос ее был слабый, слабый, как у ребенка, который просит прощенья.– Вот черт! Именно этого я и боялся! Что ты именно так и подумаешь. Поэтому я сказал, что это проклятое место, когда мы были здесь впервые. Нет, нет и нет! Откуда мог я об этом догадываться?!– Не знаю.– Так вот, я не мог догадываться.– Ты меня всегда лишь жалел, но не больше.Он саданул по рулевому колесу кулаком.– Вот дьявол!! Лили, я не жалел тебя никогда! Ты мне действительно понравилась. Ты для меня… Я делал для тебя все, что мог. И делаю. Я не из тех журналюг с Флит-стрит, я не такая пиранья, как они, которые только и хотят вытянуть историйку из человека, неважно, если при этом ему придется с три короба наврать. Просто это такое невероятное совпадение, стечение обстоятельств и ничего больше… Е… ное стечение обстоятельств!– Энди, ты ведь бранишься! Раньше я от тебя таких словечек не слышала.– Никогда я еще не был до такой степени взбешен, как сейчас!– На меня?– На весь этот е… ый мир!Было начало одиннадцатого, когда они подъехали к дому на Принсиз-Мьюз. На улице зажигались фонари.– Ты зайдешь? – поинтересовалась Лили.– Нет, сегодня нет, если ты позволишь. – И уехал не дождавшись, пока она слово скажет.Большую часть ночи Лили проплакала. В семь утра она решила позвонить ему. Поднимая трубку он спросил:– Лили, это ты?– Да, я. Откуда ты знаешь?– Я не знаю, – хриплым со сна голосом ответил он. – Как ты? В порядке?– Не совсем. А ты? – спросила она.– Чудесно. Так чудесно, что обделаться можно. Я ведь из рода тех, кому всегда приходилось бороться за выживание. Мы не лезем в петлю, когда наши девчонки предпочитают поверить в любую гадость о нас или наши критики утверждают, что мы бесталанны.– Я не верю в гадости о тебе. Только для чего ты ждал столько времени?– Я же объяснил тебе чего. Или мы снова начнем вчерашнее?– Нет. Но могу я задать тебе один вопрос?– Но ты и без моего соизволения задашь его.– Мне сдается, что вчерашний визит туда был тобою вчера же спланирован. Ты взял меня с собой в этот Суоннинг Парк, чтобы побеседовать об Аманде Кент. А то, что имение оказалось открытым для всеобщего обозрения это просто твое везение. Я права?– Да.– Хорошо. А почему ты вдруг захотел рассказать мне обо всем этом именно сейчас, а не тогда, когда мы познакомились?– Ты упомянула об одном вопросе, а это уже второй.– Пойми, это очень важно для меня. Энди, ответь мне, пожалуйста.Энди вздохнул. Голос его звучал устало, как у старика.– Ничего в этом слишком уж загадочного нет, любимая моя. Барри Кларк, мой литературный агент, несколько месяцев уговаривал меня написать книгу, основанную на реальных фактах. Дело Суоннингов в качестве линии повествования было на первом месте среди иных его предпочтений. Именно потому, что связь с Мендоза здесь налицо. Вот поэтому я отправился в Испанию учинить небольшую проверку среди моих родственничков из Кордовы.– Понятно.– Надеюсь, что понятно. А если принять во внимание то, как восприняли мой роман… Не знаю, вероятно, я все же займусь этой книгой.Лили почувствовала, будто у нее с плеч свалился очень тяжелый груз. Теперь все выглядело вполне логичным.– Хорошо. Теперь мне все стало понятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172