Занятий сегодня, как, впрочем, и вчера и позавчера, не было из-за отсутствия учеников. Начался период муссонных дождей, и только самые упорные и отважные могли бы отважиться идти по раскисшей земле под проливным дождем и при сильном ветре, чтобы потом сидеть в промокшей насквозь одежде несколько часов. А затем опять возвращаться домой под непрекращающимся ливнем, способным идти почти без перерыва все двадцать четыре часа в сутки. И так целый месяц, а то и два. Как в Библии: «И разверзлись хляби небесные». Наверно, в Шибальби, как древние майя называли ад, тоже все время идет дождь.
По возвращении из Англии ее былой энтузиазм заметно поубавился. Привычная в прошлом простота жизни стала действовать как-то угнетающе. Повседневная рутина обязанностей выматывала гораздо больше, чем трудности, и воспринималась острее, чем раньше. Хотя она по-прежнему неплохо справлялась с делами, но действовала зачастую совершенно автоматически, без души, просто отбывая повинность и стремясь закончить побыстрее, чтобы остаться наедине с собой и своими мыслями. И некому было исповедаться. Марк продлил отпуск в связи с тяжелой болезнью матери и сейчас был с ней где-то во Франции. А признаться отцу, что скучаешь по Англии, было немыслимым. Это разобьет его сердце. Она нужна ему здесь.
У них уже состоялся разговор на эту тему. И начал его отец.
— Дори, я не хочу влезать в твою душу без спроса, но меня беспокоит происходящее с тобой. Это слишком заметно. Я уверен, это что-то связанное с твоей поездкой в Англию. Я хотел бы услышать, что с тобой там произошло на самом деле.
Отец выглядел в этот момент весьма необычно и взволнованно. По натуре он был сдержанным и тактичным человеком, избегавшим, без крайней на то необходимости, вторжения в ее личную жизнь. Поэтому в этом разговоре он чувствовал себя неловко, никак не мог выбрать нужные слова и нужный тон. Чувствовалось, что он несколько дней настраивался и все никак не мог решиться. Тот факт, что он наконец решился, показывал высокую значимость самой проблемы и этого разговора.
— Ничего особенного там не произошло;
— Да, но, когда мы разговаривали по телефону во время твоего пребывания в Лондоне, ты казалась счастливой и довольной, собиралась остаться надолго и заняться всерьез делами компании. И вдруг все резко меняется и ты возвращаешься к нам, при этом явно уклоняешься от разговоров на лондонские темы. Я же не слепой. Я вижу, что тебя что-то гложет. Конечно, я доволен, что ты уладила вопрос с компанией, продав ее. И что теперь есть средства на научные исследования. И что при твоих финансовых возможностях ты можешь уехать в Англию или любую другую страну, куда захочешь, и в любое время, как только тебе надоест здесь. Но это не все в жизни женщины. Я не могу сказать, что ты счастлива. Я это вижу и чувствую.
— Я не говорила, что была счастлива в Англии. И я не собираюсь возвращаться туда. Зачем?
— Дорогая, я не прошу полной исповеди. Я уже стар, и мне трудно понять некоторые проблемы молодых или дать правильный совет, как выйти из них. Но у меня большой жизненный опыт, и я умею читать между строк и чувствовать настроение человека. Тебе надо выговориться, а не носить в себе постоянно не разделенное ни с кем бремя. Я же вижу разницу между тем, какой ты была по возвращении из Мексики и какой ты стала сейчас. Тогда чувствовалась твоя радость, что ты вернулась домой. А сейчас, после Англии, похоже, что твое сердце осталось там. Хотя бы объясни, почему ты внезапно решила вернуться.
— Возникли проблемы, которые я все равно не смогла бы там решить.
— Звучит весьма туманно. Марк говорил об одном мужчине, неком Роберте Касле…
— Ну и что же такого он о нем рассказал?
— О его несносном характере. О его притязаниях на твою компанию. О том, что он, по-видимому, к тебе неравнодушен.
— Можно подумать, что Марк что-то знает о нем, чтобы так подробно рассказывать. Практически он его и не видел. Может знать что-то о нем только с чужих слов, в том числе от меня.
В душе Дороги накопилось уже много слов совсем нелитературного характера, которые она выскажет Марку, когда тот вернется. Почему он лезет без спросу в чужую жизнь, да еще выдает отцу информацию, которую тому совсем не нужно знать. К тому же наверняка искаженную, в собственной интерпретации. Не дай Бог, еще и подал так, что отец воспринял ее как повесть о бедной, неопытной, невинной девочке, соблазненной и брошенной злым демоном. Настоящим исчадием ада из злого и безжалостного мира бизнеса, далекого от мира врачей-подвижников, посвятивших свою жизнь служению людям. Чудовищем, которое служит только себе и деньгам и запросто может растоптать женщину, ставшую у него на пути. Да еще использовав перед этим в постели, чтобы насладиться ее телом, унизить, а потом выбросить за ненадобностью.
— Ну и какой же он на самом деле?
— Обыкновенный.
— Ты уклоняешься от вопроса и злишься.
— Я не злюсь. Просто есть вопросы, на которые взрослая женщина не обязана отвечать.
— Да. У взрослых женщин есть свои права. Раньше ты охотнее делилась пережитым и была более открытой. А сейчас ходишь, как в кокон завернутая, и я, твой отец, ничем не могу помочь. Могу только представлять то, что с тобой могло там произойти. Скорее всего, что-то нехорошее, раз ты не хочешь об этом говорить. И, как мне кажется, у тебя налицо все признаки влюбленности. Точнее, неразделенной любви. Причем упоминалось только одно имя — Роберта Касла.
— Папа, я не влюблена в Роберта Касла, и давай прекратим этот разговор!
Да, с Робертом отец угадал точно. Человек, полный контрастов. Она вспомнила его жесткое, но интеллигентное лицо, его умелые, нежные руки и губы, разбудившие каждую клеточку ее тела и заставившие ее содрогаться от страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47