Через несколько минут я погладила его по лицу, ощутив, как подрагивают его губы. Он улыбался.
— Как это было чудесно.
— Не то слово, — ответила я. — Больше. Это как… как… нет, не знаю.
В следующую секунду он уже стоял посреди комнаты. А я смеялась, смеялась, потому что он пел. Он раскинул руки и пел — чистым, высоким голосом. В словах не было смысла, это была просто песня. Этим Бенни выражал свою невероятную радость, радость жить. А я смеялась и смеялась, пока не смогла воскликнуть:
— Перестань, Бенни, перестань! Он оборвал пение, а я выскочила полуголая из кровати и, подбежав, повисла у него на шее.
— Хватит? — спросил он. — Или спеть еще?
— Нет, нет. Давай посидим и покурим.
— Я не курю, но, может, у тебя есть свои сигареты. Я посижу и посмотрю, как ты это делаешь. В тебе красиво все, даже то, как ты куришь.
Я нашла сигареты, прикурила и глубоко затянулась. В какой чудесный мир я попала? Я опустилась в кресло, но что-то больно впилось мне в спину. Это была труба. Я взяла ее в руки, инструмент был еще теплым. Я попыталась подуть в нее, но сколько ни старалась, не раздалось ни звука. Я думала, что у меня глаза от напряжения вылезут из орбит.
— Это не для маленьких девочек, — усмехнулся он.
— Нет, только для больших мальчиков, — согласилась я и передала трубу ему.
Он показал мне, как правильно дуть в мундштук и нажимать на клавиши. Мне снова показалось, что я для него не существую — он ходил по комнате, что-то бормотал себе под нос, кивал каким-то собственным мыслям. Я оделась, как будто была в комнате одна, он едва повернул голову в мою сторону, и мне стало бы обидно, если бы я вовремя не вспомнила, что Бенни надо принимать таким, как он есть.
Со временем я поняла, что значит привыкать к человеку и что значит подчиняться мужчине. Он звал — я приходила, я ему надоедала — и должна была уйти. Чаще всего девчонкам приходится принимать именно такое положение вещей, но тогда мне все было в новинку, и мне даже нравилось быть неглавной, в некотором унижении женщины мне виделась определенная красота и правильность. Но больше всего меня удивил новый и прекрасный опыт: человек мог влюбиться дважды и даже без особого промежутка между двумя влюбленностями. Рядом с этим открытием все остальные новые ощущения меркли. Прежде я была уверена, что любовь — уникальное и неповторимое чувство, но вот не прошло и двух месяцев, как она повторилась.
Я была влюблена. Теперь его звали не Френсис, а Бенни. Значит, любить можно много раз, даже сто!
Была ли я действительно влюблена? Именно этот вопрос я задавала себе по дороге домой. Ответ был — да, без сомнения. Иначе его прикосновения и поцелуи не доставляли бы мне такое острое наслаждение.
«Ну вот, — подумала я не без гордости, — ты становишься старше и опытнее. Поди скоро лекции о своих приключениях сможешь читать: приключение первое, второе, третье». Но нет — я даже содрогнулась, больше приключений не будет, это последнее и главное.
Когда я вернулась домой, в комнате Нелли горел свет, и я сразу заглянула к ней. Нелли задремала в кресле с журналом на коленях.
— Лучше бы ты уже легла, Нелли, — разбудила я ее. — Но раз ты не спишь, то тебе придется меня выслушать. Молчать я не могу. Послушай — я снова это сделала.
— Сделала — что?
— По уши влюбилась!
— Вот и славно, — ответила она. — Кто же он на этот раз, дорогая?
— Его зовут Бент, и он играет на трубе. — Мне вдруг ужасно захотелось поделиться с Нелли всем, абсолютно всем. — И я сегодня занималась с ним любовью. — Фраза прозвучала излишне буднично. — Это было потрясающе!
— Боже мой, что ты говоришь, дитя? — поразилась Нелли. — Ты сошла с ума? Ну-ка, Хелен, сядь на минутку. Ты не должна меня так пугать.
— А чем ты потрясена?
— Но ты же еще ребенок. Ты же шутишь, да? Не говоришь же ты все это всерьез?!
— Говорю.
— Но ведь ЭТИМ можно заниматься, когда ты уже замужем или хотя бы обручена. Ты просто заслужила настоящую трепку.
— Но я занимаюсь этим и буду заниматься дальше.
— Но, Хелен, а если что-нибудь случится?
— Вряд ли. Он достаточно осторожен.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну не глупи, Нелли. Ты же понимаешь, о чем идет речь.
— Никто из мужчин не может быть достаточно осторожен, — провозгласила она. — Обязательно что-то случается. В следующий раз ты явишься и скажешь, что ждешь ребенка.
— Ну и что особенного, наконец. В крайнем случае отправляешься в госпиталь с диагнозом «нерегулярный цикл».
Нелли окаменела и застыла с раскрытым ртом.
— Боже, благослови нас и спаси, детей твоих. Что с тобой случилось? Ты и правда изменилась.
— Да брось, — обиделась я. — Я только хотела, чтобы ты за меня порадовалась.
— Порадовалась!.. Да радоваться-то нечему! Тебе еще нет восемнадцати.
— Ну и что? Эти вещи в наше время происходят гораздо раньше.
— Хелен, — вдруг решилась Нелли, — если ты и дальше собираешься делать это самое, то должна использовать… ну… ты понимаешь, о чем я говорю.
— Да. Понимаю. Только это все испортит. Так что даже и обсуждать не будем.
— Все, ты пропала, — заявила, горестно вздыхая, Нелли. — Больше и сказать нечего. Ты пропала. Окончательно пропала. Можно сказать, погибла.
— Ну, Нелли, не расстраивайся так, — пожалела я ее. — Обещаю, что буду держать себя в руках и не терять голову.
— У тебя не получится. Ты такая молоденькая… И зачем только ты доверила мне свой секрет. Ведь все кончится бедой, обязательно кончится. Каждый день я буду мучаться и переживать, как ты, что с тобой.
— Вот уж не стоит. Я клянусь тебе, что ничего не случится. Веришь?
Она вздохнула, потом громко высморкалась.
— После всей этой истории я должна сварить себе кофейку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29