— Продолжи монолог — поиграй на трубе.
— Нет. Я не в настроении, — отказал он мрачно.
Астрид начала рассказывать Вибике что-то о новом ночном креме, после которого кожа становилась похожей на персик. Я почти не раскрывала рта весь вечер.
Потом Бенни пошел проводить меня домой. Он нес трубу под мышкой, и она казалась частью его тела. Дождь перестал, но было довольно свежо, ветрено, и первые осенние листья слетали к нашим ногам. Вдруг на углу он остановился.
— Подожди. Я, кажется, поймал, — сказал он, а потом приставил трубу к губам и заиграл.
Я стояла, замерев от восторга. Я мало знала об игре на трубе, но музыка показалась мне замечательной. Мягкие нежные звуки возникали ниоткуда и терялись в садах. Мелодия должна была разбудить все окрестности, но кругом стояли только молчаливые спокойные деревья. Я смотрела на его напряженные губы и щеки, и боялась, что от напряжения последней октавы он рухнет замертво.
Он отнял от губ инструмент и глубоко вдохнул.
— Это кусочек из «Бейзин Стрит Блюз». Скажем так — серенада для тебя.
— Спасибо, — я была по-настоящему тронута. — Тебе надо быть осторожнее, — заметила я, — ты когда-нибудь сломаешься.
— Но ведь красиво, правда? Труба простейший инструмент, но в ней столько поэзии. Если тебе одиноко и ты слышишь вдалеке пение трубы, то кажется, что плачет зверь.
— Только когда тебе одиноко, редко услышишь трубу, — заметила я. — Да и когда весело — тоже.
— Какая ты приземленная. Беда с этими современными девушками — они никак не могут следовать за тобой в открытый космос.
Потом он сунул трубу под мышку и, не попрощавшись, повернулся и побежал по до роге, перепрыгивая лужи. Я немножко обиделась, что он не сказал мне ни слова, но, укладываясь спать, все время вспоминала его трубу и глаза.
Когда на следующий день я вышла из школы, то сразу увидела, что он ждет на другой стороне улицы.
— Привет, — сказал он. — Мы идем ко мне.
— Кто это мы? — удивилась я его самоуверенности. — С чего ты взял, что я пойду с тобой?
— Ну ты же хочешь. Пошли.
Он взял меня за руку и повел через парк и какие-то улицы к своему старомодному двухэтажному дому. За всю дорогу он не сказал ни слова, и наверное, мне надо было повернуться и уйти, но любопытство пересилило. Мы сразу поднялись на второй этаж.
В его комнате оказалось совершенно неприбранно: в углу валялись грязные рубашки, стол был завален книгами и бумагами. У одной стены стоял огромный проигрыватель и лежала гора пластинок, на другой висела гитара, а на кровати спала одинокая труба.
— Садись, — велел он.
Я села на краешек стула, решив, что через пару минут уйду. Вдруг внизу хлопнула дверь и его позвали.
— Бент! Ты помнишь, что у меня вечером гости — будь дома.
— Хорошо, — отозвался он, а мне пояснил:
— Это тетя. Она любит, когда я развлекаю ее гостей перед партией бриджа.
Потом он направился к проигрывателю и поставил пластинку.
— Бенни, послушай, мне надо домой.
— Подожди. Я хочу, чтобы ты кое-что услышала.
Сам он лег на кровать, закинув руки за голову. Заиграл джаз — соло трубы. Несколько раз он вскакивал и кричал:
— Вот! Вот! Слышишь!
Для меня мелодия не значила ничего, но я сидела тихо до самого конца пластинки.
— Чудесно, да? — спросил он.
— Да. Замечательно.
— Только представь — на свете есть кто-то, кто пишет такую удивительную музыку…
— Бенни…
— А басы! Какие басы! Ты заметила?
— Бенни, мне надо домой.
— Уже? Но ты же только что пришла.
— Но я же не знала, что ты меня встретишь. Мы уже договорились с Вибике, она придет делать уроки.
— Но я должен еще почитать тебе свою речь. — Он бросился к столу, нашел какой-то чисток и принялся быстро, но с выражением читать:
— Величайший враг современного человечества — одиночество. В наш сверхмеханизированный век, мы забыли, что…
Я встала и направилась к двери.
— Пока, Бенни. Увидимся.
— Ну послушай, ты не можешь вот так уйти!
— Но я должна.
— Тогда приходи вечером. Как только они сядут за бридж, я совершенно свободен.
— Хорошо. Я приду в девять.
— Дверь будет не заперта, поднимешься прямо сюда.
Он был похож на бурю, которая проносилась над твоей головой, и ты ничем не мог ее остановить. Казалось, он знал все на свете. Я решила узнать о нем всю правду, чего бы мне это ни стоило.
Глава 11
Когда я вернулась в тот вечер, то нашла его сидящим на полу. Он копался в большой банке с гусеницами и червяками. Только тут я заметила на окне большой аквариум с золотыми рыбками. Я поискала глазами трубу — она по-прежнему лежала на кровати. Он не сразу встал и только через несколько минут отставил банку, поздоровался со мной, потом достал носовой платок и взял трубу.
— Садись на стул, — велел он, как и в прошлый раз, не приглашая, а приказывая.
Я покорно села, мысленно изумляясь, почему я позволяю так с собой обращаться — это было на меня не похоже. Он долго вытирал до блеска трубу, потом дышал на нее и тер еще и еще, пробежал пальцами по клавишам, снова что-то вытер, как будто хотел заставить инструмент сиять, как само солнце. Потом Бенни встал в углу комнаты и приложил трубу к губам. Я не отрываясь следила за ним. Его длинные пальцы ласкали золотой инструмент, который поблескивал в полутьме. Он несколько минут настраивался, а потом звуки наполнили комнату. Он начал с нескольких низких арпеджио, которые становились с каждой нотой все выше и выше, как будто невидимые волны догоняли друг друга, накатывая на высокий берег. Я даже представить не могла, что на трубе можно играть так мягко, трепетно, с таким чувством.
А он все продолжал. Мне казалось, что он не сделал ни одной передышки, чтобы вздохнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29