— Не могу не думать о том, что если бы она не была зачата и не родилась, то я…— Мне и в голову не приходило, что ты можешь так думать, — медленно произнесла Грили. — Почему же ты все скрывала от меня?— А что тут скажешь? — всхлипнула Элли. — Просто не хотела выглядеть еще большей дурой, чем была когда-то. Я так сильно любила Зейна! Что можно сказать о женщине, если она безнадежно любит мужчину, который принес ей только одни страдания? Конечно, во всем виноват только он, но в проигрыше почему-то осталась я. Знаю, что бесполезно так мучиться, но это сильнее меня. Прошлого уже не вернешь, но не думать об этом я не могу. Грили крепко сжала руку сестры.— А теперь послушай меня, Элли Лэсситер: хватит изводить себя, все уже произошло. Постарайся понять это раз и навсегда. Предательство Зейна не должно больше волновать тебя. Как ты думаешь, мама ошиблась, выйдя замуж за Боу?Элли посмотрела сестре в глаза.— Да.Грили состроила гримасу.— Я тоже так думаю, но это плохой пример. И потом, мама всегда впускала отца, когда он возвращался, хотя знала наперед, что он изменял ей. Конечно, у вас с Зейном несколько другая ситуация.Грили кое о чем промолчала. Добрая и мягкая мама никогда не испытывала чувства злобы или ненависти к ней только потому, что она была дочерью Боу и другой женщины.Элли в отчаянии прикрыла глаза.— Я бы очень хотела быть похожей на маму, но, к сожалению, я совсем другая. И сейчас могу думать только о том, как дочь Зейна перевернула мою жизнь. Она еще ребенок, но я ненавижу ее, Грили.В тот момент, когда Элли увидела на земле плачущую Ханну, ей захотелось упасть перед девочкой на колени и молить о прощении. Мысль о том, как низко она пала, затаив злобу на ребенка, заставила ее содрогнуться.— Мне трудно находиться рядом с ней, — сказала Элли с мукой в голосе. — Я не могу назвать ее по имени, говорить с ней, смотреть на нее.— Тебе больше не придется это делать!У Элли перехватило дыхание, а перед глазами поплыли круги. Зейн незаметно подошел к ним и слышал ее отчаянные слова. Его суровый и разгневанный взгляд ясно говорил, что он не нуждается ни в объяснениях, ни в извинениях.— Спокойно, Зейн, не поступай опрометчиво, вмешалась Грили. — Все сейчас расстроены, но главное, что с твоей дочерью уже все в порядке. Разве не так? Где Ханна?— Медсестра отвела ее в ванную комнату, а я хотел поговорить с Элли. Каким же я был дураком, полагая, что она беспокоится о девочке.Зейн говорил резко и отрывисто, серые глаза гневно сверкали.— А вот и мы. — Улыбающаяся медсестра вошла в приемную, держа Ханну за руку.— Посмотри, Элли, доктор сделал мне гипс. — Губы девочки жалобно скривились. — У меня рука болит.Девушка вдруг почувствовала себя страшно усталой и опустошенной.— Мне жаль, — безучастно ответила она. Зейн презрительно взглянул на нее.— Поедем домой, милая, — ласково обратился он к дочке.— Ты обещал купить мне мороженое в вафельном стаканчике. И Элли тоже. — Ханна взглянула на Грили. — А ты кто?— Я сестра Элли. Меня зовут Грили.— Хочешь мороженого?— Нет, спасибо. Муни с удовольствием съест мой стаканчик, — улыбнулась она.— Папа, вот здорово! Муни тоже любит мороженое.— Что ж, мне пора. — Грили встала, и Элли в панике посмотрела на нее. — Мне нужно еще заехать на ранчо, взять упряжь и поставить Куппера в конюшню. Я сяду за руль, а Зейн позаботится о Ханне.— Спасибо, но я могу взять Элли с собой. Нет смысла дергать тебя.Элли тяжело вздохнула.— Ты прав, я и так задержала Грили. Она молодец, что позаботилась о Муни и Эмбер.В ответ на испытующий взгляд сестры Элли успокаивающе кивнула. Ей совсем не улыбалась перспектива ехать с Зейном, но им надо поговорить.Муни радостно залаял, когда они вышли из больницы. Грили открыла дверцу грузовика, и пес бросился к хозяйке, облизывая ей руки теплым шершавым языком.— Собаку мы не возьмем, — решительно сказал Зейн.— Но я хочу ехать с Муни, — заплакала Ханна. — Он мой друг.— Муни очень умный и ласковый пес и не причинит вреда девочке, — вмешалась Элли, жестом приказывая собаке сесть.Зейн осторожно поместил дочку на заднее сиденье и пристегнул ее ремнями безопасности. Когда он выпрямился, Ханна настойчиво пропищала:— Я хочу ехать с Муни.— Ну разреши, Зейн. Может, это отвлечет ее немного.Зейн укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.Когда они выехали на шоссе, девочка уже крепко спала, положив больную руку на голову пса. Муни сидел на удивление тихо и спокойно.Не отрывая глаз от дороги, Элли сказала:— Ханна заснула, и мне кажется, нам нужно поговорить. Ты слышал, что я говорила в больнице, и я бы хотела…Но Зейн перебил ее:— Оставь эти объяснения при себе, мне они неинтересны. Когда приедем на ранчо, забирай свою собаку, лошадь и уезжай. И, если мы случайно встретимся когда-нибудь, можешь не здороваться со мной. Мне не нужны твои благосклонность и расположение.— Зейн… — Элли мягко дотронулась до его руки. От этого прикосновения он вздрогнул и выпустил руль. Машина резко рванула вправо. С трудом справившись с управлением, Зейн процедил сквозь зубы:— Не прикасайся ко мне больше и ничего не говори, или, клянусь Богом, я высажу тебя и остальной путь ты проделаешь пешком. Просто помолчи.Этот жесткий, бескомпромиссный тон лишь разозлил ее.— Я не собираюсь молчать, а ты не посмеешь вышвырнуть меня. Тебе придется выслушать то, что я скажу, хочешь ты этого или нет.— Прекрасно, говори. Ты всегда поступаешь по-своему.— Я не знаю, что именно ты слышал в больнице…— Вполне достаточно, чтобы понять, как ты ненавидишь мою дочь. Элли, черт возьми, Ханна не имеет отношения к тому, что случилось между нами. Как можно упрекать ребенка в том, что он появился на свет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44