– На самом деле я изготовила этот лак сама. Я открываю свою собственную фирму.
Говард Берренджер застыл как изваяние.
– На кой черт мне знать вашу биографию? – брякнула Тэффи. – Лучше скажите, сколько у вас есть оттенков.
«Правило номер три: еще раз хорошенько подумать, стоит ли вообще заводить детей».
– Пока только один этот. – Софию охватило ни с чем не сравнимое чувство гордости за собственное достижение. – Он называется «Голубая грусть Жаклин».
– Почем?
София замялась. Ко бизнес надо или развивать, или не начинать вовсе. И она решилась, несмотря на то что поблизости маячил Говард.
– Двадцать долларов.
– Я хочу взять десять флаконов для всех моих подруг.
София получила первый в жизни заказ! От возбуждения по спине побежали мурашки.
– Приходите завтра, я принесу лак.
Она проводила взглядом мамашу с дочкой и только потом спохватилась, что так и не предложила им ничего из продукции «Аспен косметикс». К тому же она нарушила запрет на торговлю продукцией, не входящей в ассортимент «Берренджерз». И то и другое каралось увольнением.
Говард с каменным лицом подошел ближе и стал молча разглядывать ее руки.
– Красивое кольцо, – заметил он.
– Я недавно вышла замуж.
София робко улыбнулась, не сомневаясь, что работает в магазине последний день.
– Поздравляю. – Берренджер поднял глаза и посмотрел ей в лицо. – Я стал свидетелем весьма интересной сделки.
София глубоко вздохнула.
– Извините. Я знаю, что уволена.
– О, я бы вас точно уволил, если бы вы продали этой девчонке один флакон. Но вы продали десять, а это подсказывает мне, что из вашей «Жаклин» может что-то получиться. Доставьте к концу недели двести флаконов лака.
Софии стоило немалого труда сохранить спокойствие. Неужели она не ослышалась? Ей показалось, или Говард Берренджер действительно только что разместил первый оптовый заказ на продукцию «Жаклин»?
– Плачу по восемь долларов за штуку.
– По девять, – твердо сказала София. Пусть она взволнована, но она же не дура.
* * *
До сих пор дела с сольным концертом Бена Эстеза шли из рук вон плохо. Китти умудрилась собрать команду настолько неработоспособную, что по этому показателю она обходила даже ее семью.
Роберт Кэннон, круглый, как шар, репетитор по вокалу, сидел за пианино. Судя по всему, свой метод обучения он взял из какого-то фильма двадцатилетней давности.
Ритм Нэйшн, хореограф с внешностью парня, закаленного в уличных схватках, щеголявший в мешковатых джинсах и футболке со светящейся надписью «Сердитый негр», расположился на полу. Его прическа представляла собой десятки тонких косичек.
Чуть в стороне устроился Тим Рибел, гей и весьма колоритный персонаж. Мало того что он был с головы до ног в одежде от Джанни Версаче, наряд дополняли боа из перьев и огромные круглые очки в стиле Элтона Джона. По сравнению с ним Рикки Лопес мог бы служить эталоном мужественности.
Китти, заварившая всю эту кашу, находилась тут же. Она сидела поодаль от остальных, разговаривала по двум сотовым телефонам и одновременно со скоростью пулемета печатала на ноутбуке.
– Ребята, на меня это не действует, – пропел кислым тоном Тим.
Нэйшн нажал какую-то кнопку:
– Попробуй вот так.
Маленький репетиционный зал задрожал в ритме энергичного танца. Нэйшн нажал еще какие-то кнопки, и ритм изменился, превратившись в нечто вроде вибраций, наверняка опасных для внутренних органов.
Бен воззрился на него:
– Вы полагаете, под это можно танцевать?
Роберт встал из-за пианино, что далось ему с большим трудом.
– Если ты хочешь, чтобы у тебя не пропал голос, тебе надо бросить курить. С сегодняшнего дня. Это приказ!
– Фрэнк Синатра курил, – возразил Бен.
– Не спорь со мной!
«Боже всемогущий!» – мысленно взмолился Бен. Он провел в этой компании три часа, они испробовали самые разные варианты, но каждый оказывался тупиковым. Надежды, которые Бен возлагал на будущий концерт, быстро таяли. Он посмотрел на часы и испытал огромное облегчение, увидев, что пришла пора заканчивать. Китти приглашала эту команду «создателей звезд» на четко ограниченные отрезки времени два-три раза в неделю.
Он небрежно помахал им на прощание и, как только они ушли, целенаправленно двинулся к самой акуле рекламного бизнеса.
– Какого черта здесь происходит? Это что, цирк? Мне нужен концерт, а не аттракцион.
– Я тебе позже перезвоню, – промурлыкала Китти. – Передо мной тут маячит один неблагодарный ублюдок. – Она защелкнула крышку телефона. – Сладкий, знаешь, почему первая репетиция прошла впустую? Потому что ты сам не имеешь понятия, чего хочешь.
Бен собрался возразить, но вдруг почувствовал, что Китти права. Он действительно не представлял, что ему нужно. Проклятие! До ленча во «Временах года» ему все было ясно и понятно.
– Раньше я знал, – сказал он с чуть большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле. – Я хотел стать Фрэнком Синатрой.
Китти покачала головой:
– Сладкий, это невозможно. Он был идолом, никто не в состоянии его заменить. Вот что я тебе скажу: сейчас это все устарело. Каждый дурак может напялить смокинг и спеть «Я держу весь мир на веревочке». На любом круизном судне, которые ходят от Майами до Багам, найдется вшивый певец, работающий под Синатру. Тебе требуется что-то другое, незачем кого-то копировать. Ты же звезда, создай свой собственный номер.
Бен не знал, что на это сказать, он был тронут.
– Ты правда веришь, что я – звезда?
Китти застонала.
– Надеюсь, ты не впадаешь в меланхолию? У меня принцип: не работать с меланхоликами. – Она отлепила от экрана компьютера ярко-зеленую наклейку-памятку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88