– Когда мы ждали в Нью-Йорке Гейвина, все наши с Джефферсоном вещи украли.
– О, Боже, – она прижала руки к груди. – Как печально. Ну, – утром мы поищем новую одежду. Мы поднимемся на чердак, где множество сундуков, набитых вещами, включая туфли и шляпы, перчатки и пальто, хорошо?
– Полагаю, да, – согласилась я, глядя на Гейвина. Он пожал плечами.
– А сейчас давайте поспешим на кухню и поедим там чего-нибудь, а ты расскажешь мне все о себе с момента твоего рождения и до сегодняшнего дня, – предложила Шарлотта.
– Для этого, тетя Шарлотта, понадобится довольно много времени, – вздохнула я.
– О, – она сразу погрустнела. – Ты скоро уедешь домой?
– Нет, тетя Шарлотта. Я не хочу больше возвращаться домой, – ответила я, и ее глаза округлились от удивления.
– Ты хочешь сказать, что останешься здесь навсегда?
– Столько, сколько это будет возможно.
– Ну, тогда навсегда, – беззаботно сказала она, хлопнув в ладоши, и, засмеявшись, повторила: – Тогда навсегда.
Мы последовали за ней. Она взяла Джефферсона за руку и принялась объяснять, как ему понравится путешествовать по дому и окружающей его местности. Двигаясь по коридору, она рассказывала ему о кроликах и цыплятах, и о хитрой лисе, которая постоянно охотится за ними. Наконец мы дошли до кухни. Лютер приготовил нам бутерброды с сыром и чай. Шарлотта открыла хлебницу и достала булочки с вареньем которые она испекла.
– Вскоре после смерти Эмили, – объяснила она, – мы поехали в город и купили двадцать фунтов сахара, правда, Лютер?
Он кивнул.
– И мы его теперь все время покупаем. Эмили никогда не разрешала нам есть сахар, да, Лютер?
– Эмили нет, и слава Богу, – проговорил он. Мы сели за стол и принялись за бутерброды, а Шарлотта тем временем все рассказывала и рассказывала о том, что она сделала после смерти Эмили. Она пошла в ту часть дома, куда Эмили запрещала ходить, открыла сундуки, комоды и шкафы. Она стала пользоваться духами и помадой, когда ей захочется. Но больше всего ей нравилось изготавливать поделки, рисовать и вышивать.
– Тебе нравится рисовать картины, Джефферсон? – спросила она.
– Я никогда этим не занимался, – ответил он.
– О, теперь у тебя есть шанс попробовать, завтра я покажу тебе все свои кисти и краски. Лютер устроил мне студию, правда, Лютер?
– Раньше там был кабинет Эмили, – радостно сказал он. – Я просто убрал все ее вещи в кладовку и перенес туда материалы Шарлотты.
– Ты когда-нибудь вышивал бисером, Джефферсон? – спросила Шарлотта. Он отрицательно замотал головой. – О, тебе понравится, а еще у меня тонны глины.
– Правда?
– Да, – она опять хлопнула в ладоши. – Знаешь что? Мы переделаем какую-нибудь комнату для тебя. Ты сможешь раскрасить в ней все, что пожелаешь.
– Ура! – закричал Джефферсон, и его глаза засияли от восторга.
Тетя Шарлотта села, сложив руки. Некоторое время она наблюдала за нами.
– Итак, – наконец сказала она. – Когда родители ваши приедут за вами?
Я положила свой бутерброд на тарелку.
– Они никогда уже не приедут, тетя Шарлотта. В отеле случился пожар, и они там погибли. Мы больше там не можем жить, – добавила я.
– О, Боже! Ты говоришь, они погибли? – Она посмотрела на Лютера, и тот мрачно кивнул. – Как это печально. – Она с симпатией посмотрела на Джефферсона. – Мы не позволим печали проникнуть в Мидоуз. Мы захлопнем перед ней двери. Мы будем веселиться, мастерить поделки, готовить что-нибудь вкусное вроде печенья и тортов, мы придумаем различные игры и будем слушать музыку.
– Моя сестра играет на фортепиано, – похвастался Джефферсон.
– О, здорово, – хлопнула в ладоши тетя Шарлотта. – У нас в гостиной есть рояль, правда, Лютер?
– Возможно, он расстроен и грязный, но очень хороший, – сказал он. – Мама Шарлотты обычно играла после обеда, – Лютер пристально посмотрел на меня. – Но кто-то должен опекать вас, ребята, не так ли? Они не приедут за вами?
Я посмотрела на Гейвина и отрицательно покачала головой.
– Они не знают, что мы здесь, – объяснила я.
– Вы сбежали, да?
Мне не пришлось отвечать, он понял по выражению наших лиц.
– Пожалуйста, позвольте нам остаться у вас ненадолго, Лютер. Мы не причиним вам беспокойства, – попросила я.
– Да, сэр, не причиним, – подтвердил Гейвин. – Я буду рад помочь вам в работе по дому и на ферме, – добавил он.
– Ты когда-нибудь этим занимался? – спросил Лютер.
– Немного.
– Ну, нам надо собрать сено в стога, собрать урожай, накормить свиней и кур, нарубить дров. Дайка посмотреть на твои ладони, – он наклонился, схватил Гейвина за запястья и повернул ладонями вверх. Затем он показал для сравнения свою ладонь. – Смотри – это мозоли. Они появляются из-за работы на ферме.
– Я не боюсь мозолей, – гордо сказал Гейвин. Лютер кивнул и, улыбнувшись, отошел.
– Мы живем тем, что выращиваем здесь.
– Я тоже хочу помочь, – воскликнул Джефферсон.
Шарлотта засмеялась.
– Его можно научить собирать яйца, – предложила она.
Джефферсон просиял.
– И я могу помочь в работе по дому, – сказала я. Даже при тусклом освещении я видела, что дом требует уборки долгой и тщательной. – Мы не будем в тягость, – пообещала я.
– Конечно, нет, дорогая, – улыбнулась Шарлотта. – Они могут остаться, правда, Лютер?
– Полагаю, что да. Хотя бы на некоторое время.
– Знаете что, – Шарлотта снова хлопнула в ладоши, – как только ты поешь, ты сможешь попробовать сыграть на рояле.
– Они устали, Шарлотта. Им надо лечь спать, – напомнил Лютер.
– Ну немножечко, – захныкала она, как ребенок. – Ты же сможешь немножко поиграть, правда, дорогая?
– Да, – ответила я.
Попив чая и съев булочки с вареньем, оказавшиеся вполне вкусными, мы последовали за Шарлоттой в гостиную, она вела Джефферсона за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118