Но это она сама и увидела, как он откапывает в саду скелет ее котенка. Если не веришь — спроси у нее, иди, спроси у нее.Да, подумал я, Барт не в себе. Но может ли он быть убийцей?— Барт разговаривает во сне… Он повторяет во сне все слова, что вы ему говорили… Он повторяет, как попугай, цитаты из Библии и произносит слова, которые ему не мог сказать никто другой, кроме вас!— Дурак! Он не догадывается, кто он! Разве ты не знаешь? Он на самом деле вообразил себя старым прадедом Малькольмом Фоксвортом… и, как Малькольм, он одержим жаждой убийства всех до последнего!В тот же момент я увидел, как в гараж входит папа, держа на руках маму, а его мать, грязная, в лохмотьях, шатаясь, идет следом. Я вскочил и побежал:— Мама, мама! — Я был вне себя от радости, что она жива.Она была грязной, бледной и худой, как мертвец… но живой, слава Богу, живой!— Где Барт? — прошептала она.И с этим вопросом она потеряла сознание и закинула голову. Оглядываясь в поисках Барта, я увидел, что Джон Эмос исчез.— Папа, — предупредил я его, и в тот же момент в дыму появился Джон с тяжелой лопатой в руках.Он опустил лопату прямо на голову папе, и тот молча, без стона, упал прямо с мамой на руках. А Джон уже еще раз занес лопату. Я подбежал и ударил его правой ногой так сильно, как только мог. Лопата выпала из его рук, и тут я еще раз ударил его в живот. Он захрипел и упал.Барт — где же Барт?— Джори, — позвала бабушка, — унеси своих родителей из этого гаража, как можно быстрее! Унеси подальше и поскорее, потому что, как только огонь достигнет нас, гараж взорвется от бензина. Спеши! Не возражай. Я поищу Барта. А ты позаботься о моих детях.Маму я поднял легко, и легко перенес ее в безопасное место, но папу я тащил под дерево с трудом — и все-таки я успел. Но в доме, может быть, оставался Барт, и — бабушка.Джон Эмос Джексон уже очнулся и бросился в пылающий дом. Я видел, как в окне кухни они боролись с бабушкой. Он бил ее по щекам. Дым ел мне глаза, но я побежал к ней.— Тебе это не удастся, Джон! — кричала она сквозь огонь и дым.Я увидел, как она подняла над его головой тяжелый поднос венецианского стекла. Через мгновение он лежал подкошенный на полу.Тут я увидел и Барта. Он пытался снять с гвоздя в гостиной тяжелый портрет.— Мама, — всхлипывал он, — надо спасти маму. Мама, я уведу тебя отсюда, не бойся, потому что я… я такой же храбрый, как Джори,… я такой же… я не могу, чтобы ты сгорела… Джон Эмос все врал, он не знает, что хочет Бог, он не знает…— Барт, — мягко позвала бабушка. Ее голос был сейчас так похож на мамин. — Я здесь, Барт. Ты можешь спасти меня саму, а не портрет.Она вышла, сильно хромая, морщась при каждом шаге. Я подумал, уж не вывихнула ли она ногу.— Пожалуйста, милый, пойдем, — упрашивала она. Барт замотал головой:— Я должен спасти маму! Ты не моя мама!— Я — твоя мама, — сказал вдруг голос в проеме двери.Я резко обернулся, пораженный, и увидел маму, которая, шатаясь и вцепившись руками в косяк, упрашивала Барта:— Милый, оставь портрет, и давайте все скорее уйдем из этого дома.Барт взглянул на огромный портрет, который теперь пыталась снять бабушка…— Я спасу маму, хотя она и ненавидит меня, — твердо сказал себе Барт и вновь взялся за портрет. — Теперь мне все равно, пусть она любит больше Джори и Синди. Сделаю хоть одно доброе дело, и тогда все узнают, что я хороший и не сумасшедший.Мама подбежала и стала целовать Барта в его грязное личико; но в это время уже вся комната начала наполняться дымом.— Джори! — закричала бабушка. — Беги вызови пожарных, возьми с собой Барта, а я выведу маму!Но мама сопротивлялась и не уходила. Даже когда я уже позвонил, объяснил, что произошло, и дал адрес, то увидел маму все еще на коленях, прижимающей к себе Барта.— Барт, милый мой, если ты так и не можешь смириться с Синди, я отошлю ее обратно.Он отпустил было портрет, глаза его расширились:— …Нет, ты не станешь…— Я клянусь тебе. Ты мой родной сын, рожденный из любви к твоему отцу…— Ты любила моего папу? — недоверчиво спросил он. — Ты правда любила моего родного отца? Даже если ты соблазнила и убила его, ты все равно любила?..Я подбежал и схватил его за руку:— Хватит, пойдем, или мы все тут сгорим заживо.— Барт, иди с Джори, — сказала бабушка, — а я поддержу маму.Здесь же, в гостиной, была боковая дверь, в которую обычно проскальзывал Барт, и я потащил его к ней, оглядываясь, идет ли мама. Бабушка почти тащила ее на себе, так плохо ей было.Когда я выбежал из дому с Бартом, крепко держа его за руку, и притащил к дереву, под которым я оставил папу, я увидел, как мама осела в руках бабушки, и дым скрыл их обеих из глаз.Папа очнулся и утирал кровь, которая без конца лилась из глубокой раны сбоку головы. Увидев нас, он спросил:— Бог мой, неужели Кэти все еще в доме?Тут же с криком: «Она погибнет!» Барт сорвался с места и побежал к дому. Я опередил его и, подбежав спереди, ударил, свалив с ног. Он дрался, как сумасшедший.— Я спасу, я спасу ее! Джори, пожалуйста, пусти!— Тебе нельзя. Там с нею бабушка, она спасет ее!Я прижимал его к земле, чтобы он вновь не ринулся в огонь, и в то же время пытался разглядеть, что с бабушкой и мамой.Тут откуда-то появились Мадам Мариша с Эммой, бросаясь по очереди то ко мне, то к Барту, то к папе, который умудрился уже встать.Потом он вытянул руки и, как слепой, в страшном дыму, пошел к дому, выкрикивая:— Кэти, где ты? Кэти, я иду к тебе! Тут тело мамы было выкинуто сильным броском из окна галереи. Я побежал помочь ей встать.— Никто не должен погибнуть, — всхлипывая, бормотал я. — Ваша мать спасла по крайней мере одного своего ребенка.В воздухе носились крики. Огонь накинулся на бабушку и пожирал ее черные одежды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107