Неужели Коррин увидела боль в моих глазах? Страсть, к нему? Да, я испытывала страсть — страсть безнадежного ожидания любви. Но что я получила взамен?Воплощением нашей свадьбы, обещавшей нежный и чудесный союз, стало насилие. Он терзал меня с именем матери на устах. Таким было мое посвящение в любовь. Малькольм так и не полюбил меня.В глазах Коррин застыло странное выражение ожидания и даже страха.— Мама, — прошептала она, — обещай мне, что однажды мое сердце завоюет прекрасный юноша, который будет вечно любить меня. Обещай.Неожиданно глаза ее потемнели, и она нагнулась, словно корчась от боли.— Женская зрелость приносит с собой не только радости, но и боли, и каждый месяц она будет напоминать тебе о себе. Тебе известно, Коррин, отношения между мужчиной и женщиной гораздо более сложные, чем ты можешь себе представить. Это не только цветы и радуги, хотя мы от всей души этого желаем. Как учили нас поэты, любовь — это роза с острыми, колкими шипами, укрытыми под нежным, чудесным цветком. Некоторые едва замечают их, наслаждаясь чудесным ароматом, другим роза кажется маленьким цветком, который вянет и засыхает, даже не распустившись, и там остается лишь куст шипов, которые словно крошечные иголки вонзаются в твое сердце…— Мама, боль уже ушла. Я понимаю, что ты знаешь жизнь, а поэтому пытаешься меня уберечь. Но я знаю, что в сердце моем рождается пламя, которое не потушить, яркое и чистое, это — всепоглощающая светлая любовь. И я знаю, что когда она придет, я буду готова встретить ее и сделаю все, чтобы никто не смог отнять ее у меня. О, мама, я понимаю, отношения между тобой и папой далеко не безоблачные. Но ведь это совсем не значит, что так будет со мной?Я знала, что у нее все будет по-другому, так как это было у Алисии и у Коррин. Как же я ей завидовала и боялась за нее.— Не правда ли, мама? У меня все будет иначе? Я взглянула на ее лицо, нежно-розовый рот, который вопросительно приоткрылся.— Разумеется, Коррин, у тебя все будет иначе. Тебя природа наделила всем, о чем только могут мечтать женщины — красотой, нежностью, любящим сердцем.Я прижала ее к груди, чтобы скрыть слезы, которые выступили у меня на глазах. О, как я желала, чтобы дочь действительно стала моей, и она стала моей. Моей ее сделала моя горячая любовь. Наконец-то, моя любовь дала чудеснейший плод, и наградой мне стал самый очаровательный цветок во всей Виргинии.— Давай присядем, дорогая. Ты уже позаботилась о себе?— О, мама, конечно. Миссис Тезеринг дала мне все самое необходимое и, разумеется, ты ведь знаешь, мама, что девочки в школе ни о чем другом и слышать не хотят. О, я так счастлива, что это случилось именно тогда, когда настала пора возвращаться в школу. Я уезжала девочкой, а возвращаюсь женщиной!Коррин проскакала весь обратный путь к дому, и когда мы поднялись по лестнице, вдруг с ревом на сверкающем черном мотоцикле подкатил Мал. Мы обе застыли с раскрытыми ртами, глядя на его бесшабашную езду. Малькольм всегда запрещал Малу кататься на мотоцикле. Это всегда становилось предметом жарких споров между ними. Малькольм старался привить Малу интерес к бизнесу, но Мал предпочитал сеять «свои сорняки». Я пыталась помешать этому, так как эти машины, честно говоря, пугали и казались такими опасными, но Мал сходил с ума от них, и в конце концов решил взять часть денег из того доверительного фонда, который был по моему настоянию создан Малькольмом, когда родилась Коррин.И вот теперь Мал решил воспользоваться частью своих средств и купил на них мотоцикл. В душе я посмеивалась, удовлетворенная тем, что Малькольму неудалось развратить моих сыновей так, как он развратил меня. О, я очень гордилась своим Малом, таким симпатичным и красивым, мудрым не по годам и любящим повеселиться. Я была рада, что его мечта сбылась. Он сиял, когда подъехал к нам, а Коррин прыгала и бегала от волнения, видя своего старшего брата за рулем такого большого мотоцикла.— Привет, Коррин! Хочешь прокатиться?Он запустил мотор. Его молодое тело восседало на мотоцикле, ноги были широко расставлены. На нем были кожаные ботинки с металлическими заклепками и развевающийся красивый белый шелковый шарф, как на летчике времен второй мировой войны.— О, мама, мама, можно?— Коррин, ты молодая девушка. Это очень опасно. Я уже несколько раз запрещала тебе…— Мама, — возразил Мал, — я просто сделаю несколько кругов по подъездной дороге. Не будь такой старомодной.— Можно? Пожалуйста, мама?— Ты считаешь, что так не следует вести себя порядочной девушке? Но у брата Люси Маккарти есть мотоцикл, и он иногда подвозит ее в школу, а Маккарти — очень богатая, влиятельная семья, и даже папа иногда говорит, что…Мал снова запустил мотор. Гул разнесся по всей трассе. Я не хотела, чтобы вышел Малькольм и увидел из-за чего поднялась шумиха.— Мама, — сказал Мал, отбрасывая грязь сапогом. — Мы покатаемся только по подъездной дороге. Я высажу Коррин у ворот, и она пойдет обратно пешком. Ну, а если ты не разрешишь мне покатать ее, то я посажу тебя.И двое моих детей весело рассмеялись, а я, волнуясь, сказала:— Только вокруг подъездной дороги.— О, спасибо, мамочка, — закричала дочь и взобралась на огромный мотоцикл, крепко обхватив Мала за талию.Честно признаться, они выглядели потрясающе. Коррин с пушистыми льняными волосами, и Мал в кожаном пиджаке, сапогах и с белым шарфом.— Будьте осторожны, — напутствовала я их, но слова мои потонули в реве мотора, машина сорвалась с места, разбрасывая в стороны гравий и песок на своем пути.Как только они скрылись из виду, кто-то прикоснулся к моему плечу.— Что это было? — обратился ко мне холодный, сердитый голос Малькольма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97