И чего же он хотел?Он хотел, — она сделала паузу, словно собиралась сказать о чем-то очень неприличном. — Он хотел меня, — произнесла она с гневом — Он подошел к моей постели. Я приказала ему уйти Он рассмеялся и просил меня не волноваться Гарланд спал Он говорил мне ужасные вещи что Гарланд слишком стар для меня, что он мне нужен больше, чем когда-либо, и что все было по поскольку он был сыном Гарланда.— А что ты сделала?— Я приказала ему убираться, иначе я позову Гарланда, но он не уходил из комнаты. Я села и приготовилась закричать, если только он приблизится. Он, наверное, понял это, потому что бросился на меня, зажал ладонью мой рот, придавил меня к подушке и стал грубо ласкать меня. В то же время я пыталась сбросить его, и он порвал мою ночную сорочку. Во время борьбы я ударилась головой о маленькую ночную лампу и закричала. Гарланд услышал мой крик и, вбежав в комнату, увидел, что Малькольм пытается задавить меня своим телом.— Я тоже так подумала.— Гарланд бросился к постели и стащил Малькольма. Они начали бороться. Гарланд обругал его последними словами, а Малькольм говорил гадости о первой жене Гарланда, об этой комнате, его мужском достоинстве. Они упали на пол и продолжали бороться. Наконец, Малькольм освободился от Гарланда и пополз к двери, но Гарланд был так взбешен, что не отпускал его. Он схватил его за шиворот, они покатились, и тут Гарланд вдруг вскрикнул. Он выскользнул из объятий Малькольма и упал на пол, где он… он, о, Боже мой. Неужели это правда? Гарланд умер?— Да, — ответила я.— Гарланд, Гарланд, мой Гарланд.Она упала на подушку и снова зарыдала. Я знала, что она выплачется до изнеможения и уснет. Я ничем уже не могла ей помочь. Я вышла из комнаты и пошла разыскивать Малькольма.Он оказался в трофейной комнате, и я поняла, что он все это время подглядывал за нами в глазок. Он сидел в кожаном кресле, уставившись на дверь, его лицо было белым, как бумага, глаза были широко раскрыты, и руки судорожно сжимали ручки кресла так, что я могла разглядеть вены, выступавшие под костяшками пальцев. Казалось, он изо всех сил цеплялся за дорогую жизнь.— Что ты наделал? — спросила я его.— Оставь меня в покое.— Ты не догадываешься, что произойдет, если об этом узнают люди?— Никто ничего не узнает. В этом не было моей вины. Он был серьезно болен. Доктор это подтвердит. А теперь убирайся и оставь меня в покое, — сказал он, проговаривая слова сквозь стиснутые зубы.— Ты ужасный человек, Малькольм. Отныне ты никогда не будешь счастлив.— Это произошло по ее вине, не по моей.— По ее вине? — я почти рассмеялась.— Убирайся, — повторил он. Я покачала головой.— Мне жаль тебя.В тот момент мне было действительно жаль его. Не важно было, какая маска была у него на лице, он, наверное, страдал от чувства вины, которое будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Оно, возможно, изменит его позднее, но сейчас оно ранило его словно нож, попавший в самое сердце. Очевидно, он пытался уменьшить свои страдания тем, что всю вину перекладывал на Алисию. В его искаженном сознании именно на ней лежала ответственность за то сопротивление, которое она ему оказала, а также за то, что она позвала на помощь Гарланда. В его искаженном сознании вся ответственность перекладывалась на женщину, а не на мужчину.Может быть, позднее он будет уверять меня, что Алисия искушала его, мучила его. Поэтому она получила то, что заслуживала. Он обвинял бы во всем ту породу женщин, к которой она принадлежала. Он ненавидел ее и любил ее, точно так же, как ненавидел и любил собственную мать.Я вышла, оставив его в темной комнате, погруженной в сумерки.Похороны были пышными вопреки ожиданиям Малькольма. Приехало много людей, некоторые даже издалека — деловые партнеры, старые друзья, родственники и многие люди, кого взволновала смерть одного из богатейших людей в округе.Малькольм хотел кремировать тело отца, устроив по этому случаю небольшую церемонию, но Гарланд предчувствовал намерения сына и его равнодушие. Вместе со своим духовником он составил письменное распоряжение, и когда преподобный Мастерсон извлек этот документ, Малькольму ничего не оставалось, как подчиниться. Должны были состояться пышные похороны, и потрачена изрядная сумма денег.Счастливым обстоятельством, с его точки зрения, можно было считать состояние Алисии до, во время и после похорон. Под действием сильных транквилизаторов она передвигалась, словно была в страшном сне, ее лицо было мертвенно-бледным, взгляд отсутствующим, она никого не слышала, не видела и ничего не говорила. Ее мать была пожилой, больной женщиной и не смогла приехать на похороны. Как я сказала ей в ночь смерти Гарланда, у нее не было никого, кроме меня.Я проследила за тем, чтобы она должным образом оделась, хорошо поела, и чтобы маленькому Кристоферу было уделено должное внимание. Я была рядом с нею, направляла ее действия во время церемонии, иногда слегка поддерживала. Я видела, что люди наблюдают за нами, их тронуло мое участие, известия об этом передавались от одного другому. Миссис Уилл, женщина средних лет, служившая много лет личным секретарем у Гарланда, заметила:— Гарланд был бы признателен вам за помощь и участие к Алисии. Он так любил ее, так любил.— Я лишь исполняю то, что необходимо. Меня не за что благодарить.— О да, конечно, — согласилась она.Присутствовавшие на похоронах выразили соболезнование Алисии, но она никого не видела. Смерть Гарланда превратила их всех в посторонних людей. В определенном смысле все те, с кем она познакомилась благодаря ему, умерли вместе с ним. Она уже переходила в иной мир, где не было Гарланда, его смеха и любви, в мир отзвуков и воспоминаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97