Дело было не только в том спокойствии, которое он здесь ощущал, просто здесь он был ближе к ней. Настолько близко, насколько это возможно…
У него за спиной что-то хрустнуло. Алек обернулся, прислушиваясь. Может быть, это дикий мустанг – из тех, которые бродят по берегам Кисс-Ривер? Нет. Он слышал твердые шаги: кто-то шел со стороны дороги через поле. Алек пристально вглядывался в темноту, ожидая очередной вспышки света.
– Папа?
Луч поймал темные волосы и красную футболку его сына. Должно быть, Клей пришел за ним следом. Он пересек полоску песка и остановился рядом с отцом. Ему было семнадцать лет, и за последний год он стал ростом с Алека. Алек все еще не мог привыкнуть к тому, что их глаза на одном уровне.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Клей.
– Просто смотрю на свет маяка.
Маяк повернулся один раз, затем второй, прежде чем Клей заговорил снова.
– Это сюда ты приходишь по вечерам? – спросил он мягко. Он и Лейси переходили на этот осторожный тон, разговаривая с отцом.
– Это место напоминает мне о твоей матери, – сказал Алек.
Клей помолчал еще минуту.
– Почему ты не идешь домой? Мы можем посмотреть кино или еще что-нибудь придумать.
Сегодня была суббота, и Клей через две недели заканчивал среднюю школу. Наверняка у него было чем заняться вместо того, чтобы смотреть фильмы с отцом. При следующей вспышке света Алеку показалось, что в глазах Клея он увидел страх. Он положил руку на плечо сына.
– Со мной все в порядке, Клей. Можешь идти. Наверное, у тебя есть планы на сегодняшний вечер?
Клей колебался.
– Ну, ладно. Я буду у Терри.
– Хорошо.
Алек прислушивался к шагам Клея, возвращавшегося обратно. Он слушал до тех пор, пока не стихли все звуки, кроме шума волн, разбивавшихся о берег. Затем он сел на песок, положив локти на согнутые колени, и уставился на маленький желтый огонек на темном горизонте.
– Помнишь, Энни, тот вечер, когда мы с тобой увидели горящий корабль? – он говорил вслух, но его голос звучал, как шелест.
Это было так давно – лет десять назад или больше. Они сидели как раз там, где он сидел сейчас, и, возможно, занимались любовью или только собирались, и вдруг увидели на горизонте золотой светящийся шар, выстреливавший в небо желтыми зенитками и пускавший по воде мерцающие волны жидкого огня.
Дом смотрительницы, темный и непроницаемый, был заперт, Мери Пур уже спала, поэтому Алек поехал на шоссе, чтобы позвонить из автомата в береговую охрану. Ему сказали, что они уже на месте. Все покинули корабль, и никто не пострадал. Но вернувшись к Энни, он увидел, что она плачет, придумав себе собственный сценарий. Она сказала ему, что на борту были дети и старики, слишком слабые, чтобы спастись самостоятельно. Он успокоил ее, рассказав, как все было на самом деле, но прошло довольно много времени, прежде чем она смогла выкинуть из головы свое видение катастрофы. Они наблюдали, как огонь догорел, и от него осталось только черное, грязное пятно дыма в ночном небе.
Еще прошлым летом они занимались любовью на этом пляже. В сумерки парк закрывался, но за много лет им ни разу не приходило в голову, что цепь поперек дороги предназначалась и для них тоже. Никто никогда их не беспокоил, ни разу, хотя все эти годы, за исключением двух последних, поблизости спала Мери.
Они купались по ночам, когда вода была достаточно спокойной. Алек всегда первым выходил на берег, потому что любил смотреть, как она поднимается из темной воды: сверкающее привидение в белых вспышках маяка. Ее волосы темнели и становились мягкими от воды. Гладкие и блестящие, они лежали на плечах и груди. Однажды в прошлом году она стояла в воде, отжимая волосы, и смотрела на маяк. Она сказала, что он облегчает жизнь и тем, кто в море, и тем, кто на суше. «Это пробный камень, – сказала она. – Он оберегает тебя, и, в то же самое время, помогает удерживать курс». Он ощутил комок в горле, как будто знал, что произойдет, что он потеряет. Он думал, это будет маяк. Он не знал, что это будет Энни.
Маяк был единственным источником разногласий между ними. Он стоял слишком близко к воде, в отличие от соседних маяков – на Карритак-Бич к северу и на Боди-Айленд на юге, которые были расположены дальше от берега, вне опасности. Каждый год океан все ближе подбирался к основанию маяка на Кисс-Ривер, и Алек вступил в отчаянную битву за его сохранение, в то время как Энни держалась от этого в стороне.
«Пришло время морю забрать его, и мы должны просто оставить его в покое». Каждый раз, когда она произносила эти слова, Алек представлял себе изящный маяк из белого камня, разрушаемый океаном, и чувствовал, как грусть переполняет его.
Он сидел на песке, закрыв глаза и ожидая, когда очередная вспышка маяка сверкнет красноватым светом сквозь прикрытые веки. Если вы остаетесь у маяка достаточно долго, то удары вашего сердца становятся реже и реже, почти совпадая с его ритмом до тех пор, пока начинает казаться, что оно совсем перестало биться.
ГЛАВА 4
Мысли об Энни Чейз О'Нейл преследовали Оливию. Она чувствовала, что ее состояние не улучшалось, а скорее ухудшалось, и теперь, когда она сидела в гостиной, наблюдая, как Пол и нанятый им загорелый молодой человек таскают в грузовик коробки и мебель, она осознавала, что находится во власти навязчивой идеи.
Она не хотела быть здесь в тот момент, когда Пол станет забирать свои вещи. Она не ожидала, что он сделает это так быстро, так внезапно. Но он позвонил сегодня рано утром, сказал, что нанял грузовик, и спросил, не возражает ли она. Она ответила, что не возражает, потому что хотела видеть его. Она использовала любую возможность, чтобы увидеть его, несмотря на то, что после каждой встречи чувствовала себя разбитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139