Я просто не могу с ней сравниться. Ни в постели, ни в мастерской.
— Оливия! — в его голосе она услышала мягкий укор. Алек убрал волосы с ее лица.
Она натянула на себя край одеяла, прикрывая грудь.
— Когда мы с Полом в апреле занимались любовью, он потом признался мне, что ему пришлось представить, будто я — это Анни, чтобы… хоть что-нибудь почувствовать. Я подумала, что и ты тоже…
Алек не дал ей договорить. Он улыбнулся и немного подвинулся, чтобы ей досталось больше одеяла, и заботливо подоткнул его со всех сторон.
— Ты не права, Оливия. Хочешь узнать, насколько сильно ты заблуждаешься?
Она кивнула.
Алек поднес ее руку к губам, поцеловал, и в лунном свете блеснуло его обручальное кольцо.
— Последние несколько недель, когда я думаю об Анни, я все время вижу тебя. Я пытаюсь вспомнить, как мы занимались с ней любовью, но вспоминаю только тот вечер в твоей гостиной.
— Тогда почему вдруг ты стал таким чужим? Почему ты хочешь уйти?
Алек молчал.
— Это из-за ребенка? Он кивнул.
— В некотором смысле да. — Алек вздохнул, снова лег на спину и уставился в потолок. — Все не так, Оливия. Мы занимаемся любовью в твоей супружеской постели. Твой муж может войти в любую секунду. И что я стану делать? Спрячусь в шкафу? Или выпрыгну в окно?
— Мы с Полом расстались.
— Но я тем не менее чувствую себя подлецом. — Оливия поморщилась. Она не видела за собой никакой вины. — Пол все еще любит тебя, ты же понимаешь это, правда? Иначе он не разъярился бы так, увидев тебя в мастерской. Ему было бы наплевать. В этой постели с тобой должен был быть Пол, а не я. Мы поступили неправильно. — Алек выпустил ее руку. — Но и это еще не все.
Он встал и начал одеваться. Оливия села и прислонилась к спинке кровати. Застегнув «молнию» на джинсах, Алек снова сел с ней рядом.
— Анни умерла всего восемь месяцев назад. По сравнению с двадцатью годами, прожитыми нами вместе, восемь месяцев — это мгновение. Я все еще чувствую себя мужем Анни, и мне кажется, что я предаю ее. — Он помолчал, его ясные глаза затуманились. — Это все смахивает на мелодраму, но несколько лет назад у нас с Анни был разговор. Ей предстояла операция, и она думала, что не выживет. Перед операцией она взяла с меня обещание, что в случае ее смерти я хотя бы год останусь верным ее памяти. Ей необходимо было знать, что я настолько ее люблю, что не смогу встречаться с другой женщиной.
Алек улыбнулся, вспоминая этот разговор.
— Разумеется, я даже мысли не допускал, что она умрет. И даже если бы Анни умерла, в то время я не мог себе представить, что какая-то другая женщина сможет заменить ее в моем сердце. Когда я пришел сегодня к тебе, я запер воспоминания об Анни на замок. А когда мы закончили заниматься любовью, они просто навалились на меня. — Алек посмотрел в окно на залив. — Я вижу ее лицо, помню, как она просила меня… — Он тряхнул головой и перевел взгляд на Оливию. — Понимаешь, о чем я говорю? Для меня еще слишком рано, Оливия.
Алек встал, взял свою рубашку с комода. Пока он стоял к ней спиной, Оливия вытерла слезы.
— Прости, — снова заговорил Алек, поправляя воротник. — Я не собирался использовать тебя. — Он снова присел на край кровати, чтобы надеть теннисные тапочки. — Я собираюсь завтра же позвонить Полу, чтобы все выяснить. Мы с ним оба слишком глубоко завязли в этом проекте по спасению маяка, чтобы просто все бросить на полпути. И я хочу, чтобы ты сообщила ему о ребенке. Прошу тебя, Оливия. Ради меня, ладно? — Алек завязал шнурки и снова посмотрел на нее. — Как только Пол об этом узнает, он сразу придет в себя. Он захочет, чтобы ты вернулась. Мы оба это понимаем. И как только ты к нему вернешься, я постараюсь жить дальше и не думать о тебе каждую минуту. Ты скажешь Полу?
Как только он успокоится настолько, что сможет выслушать меня, — напряженно ответила Оливия. Но она знала, что и тогда не захочет ничего говорить Полу, потому что Алек прав. Как только Пол обо всем узнает, он захочет ее вернуть. Только вот Оливия не была уверена в том, что она стремится к этому.
— Не откладывай разговор надолго, — попросил Алек. Он встал, подошел к двери, остановился и повернулся к ней. Лунный свет не падал на него, и Оливии он казался темным силуэтом на пороге.
— Последнее время я все чаще думаю о том, что во многом Анни ошибалась, — негромко сказал Алек. — Она была очень сильной личностью, по-настоящему харизматичной, и я всегда подчинялся ей, неважно, соглашался с ней или нет. Так мне было легче. Мне все в ней казалось милым — ее чудачества, ее неорганизованность, царивший вокруг нее беспорядок. Ты полная ее противоположность, Оливия. Ты никогда не сможешь стать похожей на нее, как ты этого не видишь? Но я ценю все то, в чем ты отличаешься от Анни. Секс с тобой был совсем другим. Тебе это действительно нравится. — Оливия не видела его лица, но по голосу догадалась, что он улыбнулся. — Я чувствую себя виноватым, потому что мне тоже понравилось, потому что я должен признать, что с Анни никогда не было так хорошо, хотя я пытался себя убедить в этом.
Алек замолчал. Оливия услышала, как включился кондиционер, и поток холодного воздуха коснулся ее шеи.
— Я говорю несвязно, — продолжал Алек, — но пытаюсь объяснить, что обязан хранить верность памяти Анни хотя бы в течение года, как я ей обещал. А ты обязана сказать Полу, что он скоро станет отцом. — Он снова замолчал, Оливия подтянула колени к животу. — Почему ты молчишь?
— Я люблю тебя, — ответила она.
Алек вернулся к кровати и снова обрел реальность в лунном свете. Он нагнулся, поцеловал ее и ушел.
48
Когда Алек вернулся домой, Лэйси уже спала. Она возвращалась домой в указанное им время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131