Приходили письма от Бена, он уносил их в свою комнату.
— Вот и все.
— Еще чаю?
— Нет, спасибо, — отказался Оуэн. Местный совет собирался ввести в центре города одностороннее движение. Миссис Гилз уверяла, что станет еще хуже:
— Это уже пробовали в Винчестере. Моя сестра говорит, сплошные пробки.
— Вот именно, — подтвердил Оуэн. Они поцеловались лишь однажды, августовской ночью, незадолго до рассвета, на диване у Бена. Сквозь высокие окна струился свет уличных фонарей. Чуть раньше, когда они шли через мост из Баттерси, Оуэн рассказал Бену, как их с Хилари послали за матерью, как они, пройдя через поле, добрались до леса, где мать порой гуляла по утрам, хлынул дождь, до костей промочил ребят, прежде чем они укрылись под дубом, и тут, подняв головы, они увидели хрупкую фигурку матери, укутанную в бежевый плащ. Тело раскачивалось на ветру, жизнь уже ушла с ее лица. Он рассказал Бену даже о том, как Хилари — ей было тогда двенадцать лет — обеими руками обхватила его, заслоняя младшего брата от страшного зрелища, и прошептала ему в самое ухо: «Мы это переживем, мы — переживем». Ни с кем прежде он не делился этим воспоминанием. А потом они с Беном допили еще одну бутылочку вина и устроились на диване, они обнялись, поцеловались, гладя друг друга по волосам.
— Не могу, — прошептал Бен, когда Оуэн опустил голову ему на грудь.
— Как вкусно пахнет! — восхитилась миссис Гилз. Хилари молча кивнула.
За мгновение до того, как Бен произнес эти слова, Оуэн, лежа в его объятиях, начал верить в созидающую мир любовь, его жизнь стала глиной в руках творца.
— Посмотрю, как там моя стряпня. Оуэн, ты бы проводил миссис Гилз в сад. Она же еще не видела дельфиниум.
— Сейчас, — отозвался Оуэн, подмечая напряженную улыбку на лице сестры.
— Боюсь, свой садик я запустила, — вздохнула миссис Гилз, когда они вместе вышли на лужайку. — Это Джон у нас был садовод. А я так, ковыряюсь.
Кожа у нее на руках обвисла и покрылась пигментными пятнами. Обручальное кольцо, которое миссис Гилз так и не сняла, свободно вращалось на пальце.
— Думаю, мы с Беном проведем выходные вместе, — как-то вечером заявила Хилари, когда они вдвоем сидели перед телевизором. Она познакомилась с Беном лишь за пару недель до этого, совершенно случайно. Приехала в город по делам, заглянула к Оуэну на работу что-то занести и в последний момент решила пойти в ресторан вместе с ними. Посреди обеда раздался звонок из конторы; Оуэн вынужден был оставить их наедине.
Два выходных дня в коттедже на озере Уиндермир — вот и все, что было между ними.
Оуэн всегда считал себя разумным человеком, способным принять чужую правоту. В школе он читал «Отелло»: «Ревности остерегайтесь, зеленоглазой ведьмы, генерал, которая смеется над добычей» [ «Отелло», III , 2, пер. Б. Пастернака ]. Что толку от классической литературы, когда речь идет о твоих, а не о чужих чувствах!
— В самые неожиданные моменты я понимаю, как мне его недостает, — вздохнула миссис Гилз. — Вот у нас чатни на полочке над камином стояла. Мы пользовались приправой только по вечерам, и он доставал ее. А мне теперь лазить за чатни по приставной лестнице, что ли? С тем же успехом можно поставить и на шкафчик.
— Да-да, — согласился Оуэн.
Они дружно уставились на голубые цветочки.
— Скоро уж я присоединюсь к нему, — продолжала миссис Гилз.
— Нет-нет, вы же совершенно здоровы.
— Меня это вовсе не огорчает. Раньше, бывало, пугало, но теперь уже нет. Я была с ним счастлива, очень. Он был хороший человек.
В доме зазвонил телефон.
— Возьмешь трубку? — крикнула из кухни Хилари.
— Прошу прощения, я…
— Конечно-конечно, — сказала миссис Гилз.
Оставив ее в саду, Оуэн прошел через столовую и коридор к телефону.
— Оуэн, — это Бен Хансен.
— Бен!
— Слушай, мне страшно неловко, но я сегодня к вам не попаду.
— О!
— Да, собрание затянулось, а я еще должен выступать с речью, все откладывается. Боюсь, я плохо рассчитал время.
Оуэн слышал, как сестра хлопает дверцей духовки, как бежит из кухонного крана вода.
— Очень жаль. Очень жаль. Хилари так тебя ждала. Мы оба ждали.
— Я сам очень хотел повидаться. Правда, хотел, — ответил Бен. — Ты как, в порядке?
— Я? — Оуэн даже рассмеялся. — В полном порядке. У нас тут все более-менее по-прежнему… Кажется, сто лет прошло с тех пор, как ты уехал.
И оба примолкли на мгновение.
Стоя вот так, у телефона, Оуэн ощутил внезапный приступ тоски. Он вновь увидел Бена таким, каким он ему запомнился, — высокий, стройный, шагает на полшага впереди по мосту Баттерси, руки в карманах. Оуэн подумал о тех мужчинах, что ходят, держась за руки, по Сохо и Пиккадилли. Летом, в такое вот июньское воскресенье, можно встретить тысячи парочек. Он хотел объяснить Бену, что он испытывал, проходя мимо державшихся за руки мужчин, почему не сумел преодолеть в себе страх.
— Все в той же фирме?
— Да, — сказал он. — Все там же.
А еще хотел рассказать, как испугался, когда умирал, сходил на нет его старый друг Сол, как страх перед болезнью лишил его мужества. С Беном он чувствовал себя в безопасности.
— А у тебя как дела?
Он слушал, пока Бен описывал свою жизнь: ведет колонку в газете, дети пошли в школу; спокойный, чуточку утомленный голос — отец семейства. Что думает о них Бен, какими они ему запомнились? Может быть, Хилари и Оуэн Симпсон превратились в дальних знакомых из той эпохи — век тому назад, когда Бен работал за рубежом? В самом ли деле Бен вернулся за ответом или просто выдался свободный вечерок и он решил из чистого любопытства глянуть, что с ними сталось?
Какая разница? Так или иначе, вечер разоблачений не настал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58