Пусть он знает. У нее тоже есть чувства, и он должен об этом знать.
– Гм. А кто сказал, что мы уезжаем? Нам здесь нравится. Правда, Джек?
– Ага. Если недолго. Но жить тут я бы не хотел.
– А я хотел бы, – заявил Такер. – Хоть навсегда.
– Правда? – спросила Энни.
– Истинная правда. Мне нравится море. И то, что здесь все без претензий.
– Да уж, никаких претензий.
– А что такое претензии? – насторожился Джексон.
– Это когда маленький город притворяется чем-нибудь другим.
– А города притворяются? И чем они притворяются?
– Парижем. Жирафом. Чем угодно.
– Я бы лучше поехал в такой город, который притворяется. Так веселее.
Прав парень. Кому интересно жить в городе, гордящемся своей заурядностью, влюбленном в свою ограниченность.
– А мама как же? – спохватился Джексон. – Ребята в классе… И вообще…
Энни остро ощутила свою заинтересованность, напряглась в ожидании контраргумента Такера. Как будто в зале суда она наблюдала спор хитроумного пройдохи-адвоката и твердокаменного консервативного судьи. Но Такер лишь обнял сына за плечи и велел ему не беспокоиться. Мол, все будет хорошо. Энни снова хохотнула, и опять слишком громко, как бы показывая, что все ерунда, смех да и только, и что не важно, что Рождество уже почти прошло. Она всерьез нервничала.
Они вошли в темный, холодный музей, зловеще тихий и пустынный. Такер сначала забеспокоился, но потом понял, что Энни в качестве хозяйки и должна появиться первой. Долго ждать не пришлось, народ подтянулся заблаговременно – очевидно, опаздывать в Гулнессе еще не вошло в привычку. Помещение наполнилось городскими чиновниками, энтузиастами-общественниками и владельцами экспонатов, казалось исходившими из предположения, что чем позже придешь, тем меньше на твою долю достанется бутербродов и картофельных чипсов.
Когда-то Такер терпеть не мог ходить на званые вечеринки, потому что едва он успевал представиться, как вокруг него начинался ажиотаж. Нечто подобное произошло и на этот раз – с той только разницей, что люди, устроившие ажиотаж, ранее о нем практически не слышали.
– Такер Кроу? – спросил Терри Джексон, член городского совета, владелец половины экспонатов выставки. – Тот самый Такер Кроу?
Терри Джексон явно не из молодых, уж за шестьдесят, сплошь седой – Такер только подивился своей известности среди такого рода публики. Но тут Терри ухмыльнулся Энни, та закатила глаза, и Такер понял, чему обязан известности своего имени среди седовласых сморчков с далекого острова.
– Энни отвела вам роль особого гостя нашего вечера. Я же возражал, исходя из того, что о вас тут никто не слыхал. Что из вас выжмешь? Ну-ну, не обижайтесь, шучу. – Он хлопнул Такера по плечу. – Но вы ведь из Америки?
– Из Америки, точно.
– Вот и хорошо, – с довольным видом кивнул Терри. – Американцев-то у нас днем с огнем не сыщешь. Вы, возможно, вообще первый. Конечно же редкий гость. Все остальное не важно.
– Он на самом деле был знаменит, – вступилась за Такера Энни. – То есть среди тех, кто его знал…
– Ладно, мы все знамениты среди тех, кто нас знает. Что пьем, Такер? Я бы уже и начал.
– Нет, спасибо, мне просто воды.
– Ну-ну, так нельзя. Гулнесс не может позволить себе поить американского гостя водой. Красного, белого?
– Мне нельзя.
– В такую погоду грех не выпить. Не для излечения, так для профилактики. Барьер против простуды.
– К черту вашу простуду, Терри, – запротестовала Энни. – Он лечился от алкоголизма.
– Ну ладно, ладно, сдаюсь. В чужой монастырь и все такое.
– Спасибо, мне все здесь нравится.
– Ну и отлично. А вот и настоящие звезды нашего небосвода.
Терри замахал рукой, подзывая к себе двоих мужчин, лет около сорока каждый. Эти джентльмены морщились, поводили плечами и крутили шеями, чувствуя себя весьма неуютно в вечерних костюмах и галстуках.
– Познакомьтесь. Наша местная легенда: Гэв, Барнси… Такер Кроу и Джексон Кроу из Америки.
– Здрасьте, – прогудел Джексон, и «местные легенды» обменялись с ним подчеркнуто официальным рукопожатием.
– Знакомое имя, – сказал один из мужчин.
– Есть певец Джексон Брауни, – просветил его Джексон. – И еще город Джексон. Только я там не был. Жалко.
– Нет, не Джексон. Такер… как дальше…
– Навряд ли, – усомнился Такер.
– Точно, точно, Барнси, – поддержал друга второй мужчина. – И я слышал, причем недавно.
– Нормально добрались? – спросила Энни.
– Вот! – Корпулентный мужчина по имени Гэв торжествующе ткнул пальцем в Энни. – Вы про него и говорили в тот вечер в пабе, когда мы познакомились.
– Да неужто? – удивилась Энни.
– Да-да, она все время о нем говорит, – подключился Терри Джексон. – И считает его знаменитым.
– Ага, точняк, кантри-вестерн, всякая херн… – Тут Гэв спохватился, что находится не в пабе, а в городском музее.
– Ничего такого я не говорила, – запротестовала Энни. – Я просто сказала, что много его слушала. В том числе и «Голую Джульетту».
– Не-е, не надо. Вы говорили, что он ваш любимый и прочее, – настаивал Барнси. – Но… Ведь вы с ним встречались в Америке?
– Нет, не с ним.
– Во, блин, у вас знакомых американцев больше, чем их вообще есть в Америке.
– Извини, – сказала Энни Такеру, когда Гэв и Барнси отошли. – Народ воображает, что мы с тобой пара.
– А что за американец, с которым ты там встречалась, в Америке?
– Да не было никакого американца.
– Я так и думал.
Такер, разумеется, понял, что Энни в него некоторым образом «втюрилась», но считал себя слишком старым, чтобы испытывать по этому поводу какие-нибудь эмоции кроме ребяческого удовольствия. Привлекательная женщина, умная, отличный собеседник, добрая, молодая… ну, в сравнении с ним, во всяком случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85