– Я не думала, что это смешно, зайчик, – отозвалась Энни.
– А папа сказал…
– Нет-нет. Папа сказал… Видишь ли, я знаю, кто твой папа. А этот человек не знает. Он знает, кто такой Такер Кроу, но он не знает, что он твой папа.
– Он думает, что мой папа – Факер?
Не следовало бы, конечно, смеяться ругательству, произносимому шестилеткой. Однако Энни не удержалась, фыркнула, и Такер сообразил почему. Ребенок произнес бранное слово нейтральным деловым тоном – он честно пытался понять, что произошло.
– В точку! – воскликнул Такер. – Именно так он и думает.
– И еще одно осложнение. – Энни вздохнула. – Вроде бы это уже и не его дело, и тем не менее… Он думает, что ты человек, с которым у меня… связь.
– Почему?
– Фото на холодильнике. Он спросил, я толком не объяснила, имени не называла, вот и…
Только тут до Такера дошло значение царственного великодушия предложенного Дунканом рукопожатия. Теперь можно было попытаться объяснить все Джексону.
– Этот человек думает, что я друг Энни. И еще он думает, что Факер это Такер.
Джексон пожевал губу:
– Ну и ничего смешного.
– Верно. Ничего смешного.
– Тогда ладно, – одобрил Джексон. – Потому что если всем остальным смешно, тогда мне это не нравится.
– В общем, я в данный момент далеко не я, – констатировал Такер.
– Точно.
– Придется доказывать?
– Проблема в том, что Дункан знает о Такере Кроу побольше твоего.
– Ага, а я зато могу предъявить документы.
Через четверть часа Дункан позвонил Энни на мобильник. Они как раз подошли к музею, Энни рылась в недрах своей сумки, разыскивая ключи от входной двери. Жидкие прелести Гулнесса им приелись гораздо раньше, чем они надеялись, так что пришла очередь знаменитой издохшей акулы.
– Не могу поверить, что ты пошла на такое, – с драматическим надрывом продекламировал Дункан.
– Никуда я не пошла и ничего не сделала.
– Если желаешь гулять по городу с дедушкой и его внуком, то это, конечно, полностью твое дело. Но зачем притягивать Такера? С какой целью?
– Но это действительно Такер. Так что немного неловко вышло.
Такер отчаянно замахал руками.
– Лучше бы подумала, прежде чем устраивать всякие детские игры, – изрек Дункан.
– Это не игры. Ты видел настоящего Такера Кроу. Он и сейчас здесь. И ты мог спросить его о чем хочешь, вместо того чтобы придуриваться.
– Слушай, Энни…
– Нечего мне слушать.
– Я тебе послал снимок Такера. Ты прекрасно знаешь, как он выглядит. А этот, с тобой… бухгалтер на пенсии.
– На снимке не Такер, а его сосед Джон, которого после этого случая вся округа прозвала Фальш-Такером, а потом и просто Факером. Именно из-за этого самого недоразумения.
– Ой, ну я тебя умоляю!.. Ладно, а где ты взяла этого своего якобы Такера?
– Он написал мне после того, как я выложила на сайте свой обзор «Голой».
– Он? Тебе? Сам?
– Он. Мне. Сам.
– Ты выложила один-единственный пост, и Такер Кроу тебе написал?
– Слушай, Дункан, Такер и Джексон стоят тут на холоде, и…
– Джексон?
– Сын Такера.
– Ага, то есть у него теперь еще и сын. И откуда он взялся, этот сын?
– Дункан, откуда берутся дети, ты должен знать. Ты видел его на фото на холодильнике.
– Да, видел – твоего пенсионера с внуком. Это не аргумент.
– Слушай, Дункан, я тебе перезвоню позже. И можешь зайти на чай, если пожелаешь. Все, привет.
И она отключила трубку.
В отсутствие Энни Роз в музее отдувалась за двоих. Работы хватало, потому что за день до отъезда Энни они обе навестили Терри Джексона и перерыли его коллекцию гулнесских древностей. Закончился визит тем, что они перевезли большую часть имущества Терри в музей. Жена Терри, которой все эти старые газеты и использованные билеты уже много лет не давали проходу в гостевой спальне, настояла на оформлении экспонатов не в качестве займа, а актом дарения. Фондов для выставки Терри не наскреб, так что для экспонирования шедевров его коллекции пришлось вытаскивать старые облезлые витрины, рамки, стеллажи… Кучи барахла еще не успели покинуть полиэтиленовых пакетов для покупок, валяющихся в углу грудой, – метод консервации, за который Ассоциация музеев с позором изгнала бы их из своих рядов.
– Зашибись… – Так Джексон отреагировал на предъявленный ему маринованный акулий глаз.
Энни решила, что он очень метко определил ценность экспоната, хотя глаз этот упорно не желал встречаться взглядом с наблюдателем, как того хотелось бы Роз и Энни, – поскольку, к несчастью, вообще перестал выглядеть глазом. Его решили сохранить в экспозиции не потому, что он мог что-то прояснить в судьбе акулы, а потому что он что-то рассказывал о жителях Гулнесса. Эти мотивы Роз и Энни, однако, в разговорах с жителями Гулнесса не упоминали.
Такеру понравился плакат «Стоунз» из коллекции Терри, а также фото четверых участников группы на прогулке по побережью.
– Они тут веселые, на снимке, а я гляжу на них, и у меня почему-то на сердце кошки скребут, – удивлялся Такер. – И ведь не только потому, что они уже старые, а иных и на свете нет. Что-то еще зудит.
– Со мной что-то похожее. Думаю, это оттого, что их время досуга настолько скупо отмерено. У нас его навалом, мы им порой толком распорядиться не в состоянии. Впервые я этот плакат увидела, только что вернувшись из трехнедельной поездки по Штатам. И… – Энни замолчала.
– Что?
– Ты и об этом не знаешь.
– О чем?
– О моих американских каникулах.
– Не знаю. Но мы ведь только недавно познакомились. Пожалуй, я не только об этих каникулах не знаю.
– Но эти критичны в свете наших предыдущих разговоров.
– Почему?
– Мы ездили в Бозман, в Монтану. И туда, где в Мемфисе была студия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85