Ей даже показалось, что она сто лет не глядела на себя в зеркало. Она как раз собиралась спросить Роз (интересно, подруга-лесбиянка в таких случаях действительно помогает или наоборот?), когда тот, у музыкального автомата, вдруг заорал своему другу:
– Гэв! Эй, Гэв!
Зазвучала и выбранная им музыка: яркая, быстрая, металлическая мелодия соул, слегка смахивающая на вещи «Тамла-Мотаун».
– Не гавкай, Барнси, мать твою… Разминайся сам.
– Да тут ковер мешает.
Малорослый, сухой, но мускулистый Барнси терялся в мешковатых штанах и свободной спортивной рубашке «Фред Перри». Было б ему шестнадцать, Энни по своему учительскому опыту ожидала бы от такого непременной драки с самым сильным одноклассником, затеянной только того ради, чтобы доказать, что он никого не боится.
Барнси бухнул свою спортивную сумку на столь мешавшее ему ковровое покрытие. Всем своим видом он показывал, что упрашивать его долго не придется, хотя еще не выяснилось, чего следует ожидать далее.
– Не тяни кота за хвост, – увещевал Гэв. – Дамы жаждут узнать, на что ты способен. Жаждете, милые леди?
– Иные из нас, – отозвалась Роз почти без задержки.
Этой легкости включения в беседу Энни следовало еще поучиться, если она собирается искать партнеров в пабах. Скорость вхождения в контакт ей показалась головокружительной. Реплика Роз – простенькое «иные из нас» – прозвучала весомо, как уайльдовский афоризм, и вызвала оживленную реакцию обоих мужчин, выразившуюся в оглушительном хохоте. Энни тем временем все еще мучительно, по капле, как из тугого тюбика, выдавливала на физиономию вежливую улыбку, которая таким темпом созрела бы минут через пять. Словесной реакции от нее пришлось бы ждать до следующего утра. Гэв и Барнси уже исчезли бы.
«Разминка» Барнси, как выяснилось, представляла собой набор спортивно-танцевальных движений. Упражнялся он, пока не закончилась песня, продемонстрировав, как могла судить не вполне компетентная Энни, смесь движений брейк-данса, выпадов из восточных единоборств и казацкой пляски. Прыжки и повороты, руки мельницей и ноги ножницами, и все это столь уверенно и естественно, что взгляды еще полудюжины присутствующих не отрывались от него на протяжении всего танца.
– Бог ты мой, – уважительно произнесла Роз, когда Барнси остановился. – Что это такое было?
– А вы как думаете?
– Я никогда ничего подобного не видела.
– Значит, вы нездешние?
– Да нет, почему же, я в Гулнессе живу. Мы обе здешние.
– И вы никогда не видели северного соул-данса?
– Я точно не видела. А ты, Энни?
Энни едва заметно повела головой куда-то вкось и покраснела. С чего она покраснела? Почему не могла ясно и спокойно произнести, что северный соул-данс для нее штука более экзотичная, чем ритуальная пляска центральноафриканских племен? Хоть лупи себя по предательски пылающим щекам.
– Дык это вот и есть Гулнесс, – категорическим тоном отрезал Барнси, в подтверждение своих слов рубанув ребром ладони воздух. – Ночной Гулнесс. Мы сюда с восемьдесят первого катаемся. Скажи, Гэв!
– Откуда?
– Из Скани. Сканторпа.
– Значит, ради северного соул-данса вы ездите из Сканторпа в Гулнесс?
– Ей-богу. А че тут ехать-то, жалких полста миль.
Подошел Гэв с пивом и поставил его на столик, за которым сидели Энни и Роз:
– Какие планы на вечер?
Энни вдруг запаниковала. Ей показалось, что Роз сейчас во всеуслышание объявит о целях их прихода и гости из Сканторпа предложат себя в качестве средства решения ее половой проблемы. Она же не считала для себя возможным лечь в постель ни с одним из них, ни, тем более, с обоими сразу.
– Никаких, – тут же вырвалось у Энни. Скорострельность ответа и его эмоциональная окрашенность прямо-таки призывали к тому, что Энни собиралась затушевать. Выскочив вперед, чтобы заткнуть рот Роз с ее «генитальным планом», она будто предлагала себя в качестве сексуальной партнерши.
– Ну, тогда мы идеально подходим друг другу, а? – сказал Гэв, с виду для северного соул-данса чрезмерно крупногабаритный. Если, конечно, манера исполнения, предложенная Барнси, единственно возможная. – Веселье без границ. Два симпатичных молодых человека, две милые дамы – прекрасное исходное соотношение.
– Роз у нас гомо, – поспешила внести ясность Энни и тут же добавила: – В смысле, лесби.
Как будто без этого не было ясно, какого рода гомосексуальной наклонностью могла похвастаться ее подруга. Если б Энни выполнила ранее свое похвальное намерение вмазать себе по щекам, может, и не болтала бы более глупостей. Надо отдать должное Роз, она всего лишь мученически закатила глаза и не слишком громко простонала. Энни не удивилась бы, если бы ее подруга вышла из паба и более с ней никогда не общалась.
– Энни, я тебя умоляю…
– Лесби? – изумился Гэв. – Настоящая? Здесь, в Гулнессе?
– Никакая она не лесби, – уверенно заявил Барнси.
– Тебе откуда знать? – повернулся к нему Гэв.
– Так милые пташки отговариваются, когда ты им не приглянулся. Вспомни тех двух чувих в Блэкпуле. Нам наврали, что они милая парочка, а потом я видел, как одну диджей чуть не целиком засосал, только каблуки изо рта торчали.
Роз улыбнулась:
– Извините, ребята, если это выглядит отговоркой, но я стала лесбиянкой задолго до того, как вы вошли.
– Вот бля, – вырвалось у Барнси. – Гомики гуляют по городу только так.
– Да-да, – нежно улыбалась Роз.
– Скажу я вам… – возбужденно начал Гэв.
– Не надо, – предупредила Роз. – Я и так знаю, что вы хотите сказать.
– Мысли читаете?
– Это несложно. Вы скажете, что от гомиков-мужиков вас тошнит, а лесбиянок вы находите необычайно привлекательными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85