Память услужливо подсказала имена, которые она, казалось, прочно забыла. Бетти из Канады… Что за Бетти? Почему из Канады, как она туда попала? Где бабушка с ней познакомилась? Тетя Ви из Манчестера, которая ей вовсе не тетя… Подростком, когда в ребенке проявляется уверенность в себе и желание судить других, Энни однозначно осуждала проявления радости при получении писем. Что за радость в том, что племянница Бетти забеременела, что внук тетки Ви учится на ветеринара? Просто мать и бабка жили замкнуто, скучали, потому и радовались каждому пустяку.
И вот она сама радуется возможности перечитать сообщение от едва знакомого человека с другого континента, от человека, с которым она никогда не встречалась.
Глава 10
В последнем отправленном Такеру письме Энни спрашивала, как бы он поступил, если бы обнаружил, что бесцельно растратил пятнадцать лет жизни.
Ответа на вопрос она еще не получила, возможно, потому, что Такеру помешали домашние передряги, на которые он намекал в последнем послании. Поэтому ей пришлось самой заняться этим вопросом. Жила она в последние годы, оставаясь в убеждении, что время есть деньги. Что она сделала бы, потеряв 15 тысяч фунтов? Похоже, напрашивались два варианта: смириться с потерей или попытаться вернуть деньги. Второй вариант допускал разные возможности: получить деньги оттого, кто их отнял, или же из других источников. К примеру, что-нибудь продать, поставить на скачках, взять сверхурочную работу.
Аналогия «время – деньги», однако, была верна лишь отчасти. Время вовсе не равняется деньгам. Точнее, время, которое она имела в виду, не трансформируется в звонкую монету, как время, скажем, проститутки или адвоката. Точнее (и хватит «точнее», не то она до-уточняется до того, что придется искать новый способ представления времени), теоретически могло бы и превратиться, но пойди еще найти того, кто заплатит за ее время. Можно, конечно, толкнуться в дверь Дункана – то есть Джины! – и потребовать компенсации за растраченные впустую годы, но сторговаться вряд ли удастся, да и взять с этого голодранца нечего. К тому же Энни желала не денег. Ей хотелось вернуть время и потратить его на что-нибудь другое. Она хотела снова стать двадцатипятилетней.
Еще одно негативное следствие этих растраченных впустую долгих лет с Дунканом: она не могла толком определиться, куда она попала и как отсюда выбираться. Математическими способностями она никогда особо не блистала, но теперь ей почему-то казалось, что именно математика поможет сориентироватья. Еще одной ловушки нематематического свойства ей не удалось избежать, хотя она и сознавала ее наличие. Время с Дунканом она отождествляла с временем вообще. Она полагала В = Д, где В – время, а Д – Дункан. На деле же В складывалось из работы (Р), сна (С), семьи и друзей (СиД), культуры (К) и так далее, то есть, В = Д + Р + С + СиД + К + … Иными словами, на Дункана она угробила лишь свое личное, интимное время, а жизнь этим вовсе не ограничивается. В свою защиту она могла привести довод, что Дункан не занимал один элемент, а вторгался в другие слагаемые. К примеру, СиД – что, у него нет родственников? Хотя, конечно, куда меньше, чем у нее. А работа (Р) разве не отличалась бы от теперешней, если бы он жил в другом месте, как все порядочные люди? Еще как отличилась бы. Они торчали тут, в глуши, приклеенные к работе, которая ни его, ни ее не удовлетворяла, потому что найти подходящую работу одновременно в одном и том же месте практически невозможно… очень сложно, во всяком случае. А культура? Чья она, К, если он покупал все аудио и видео и он же не любил ходить в театр, а тем более ездить на спектакль в другой город. Слово «уравнение» она уже, естественно, забыла, а если бы помнила, то скомпоновала бы что-нибудь вроде

Справедливости ради стоило бы вести в математическое выражение еще один член: ее собственную глупость и тупость (СГТ). Да еще с коэффициентом. Роль этого элемента можно было бы, пожалуй, считать определяющей, но Энни почему-то не хотелось размышлять в этом направлении. Этот СГТ можно попросту взять в качестве коэффициента и умножить на него все остальное. И если бы оказалось, что потратила она вовсе не пятнадцать, а двадцать, пятьдесят, а то и сто лет своей жизни, то кого в этом винить?
Пятнадцать лет коту под хвост, ладно. Что улетучилось вместе с ними? Дети – почти наверняка. Если бы Дункана можно было притянуть к судебной ответственности, это первое, в чем она его обвинила бы. Что еще? Что еще миновало ее из-за потерянных с этим постылым упертым ублюдком пятнадцати лет, как она могла бы их прожить, если бы вдруг чудесным образом проснулась двадцатипятилетней? Она могла бы снова заниматься сексом. Пусть даже сугубо функциональным и скучным, но бесспорно одно: Дункан не давал ей заниматься сексом не только с другими людьми, но частенько и с ним самим. Правду сказать, они оба отнюдь не могли похвастаться гиперсексуальностью, но объективный наблюдатель, если бы таковой имелся, констатировал бы, что Дункан чаще увиливал от постельного спорта, чем Энни. Как компенсировать накопившуюся за пятнадцать лет недостачу, если тебе уже тридцать девять? И какова, скажем так, норма? Положим, она встречает кого-то, страстно любимого пятнадцать лет назад, и этот бывший возлюбленный до нее снисходит. Что тогда? Считаем? Пятнадцать лет с этим бывшим возлюбленным (БВ) минус пятнадцать лет секса с Дунканом. И не забыть включить коэффициент качества Q! Здесь, однако, математические сложности сломили энтузиазм Энни, и формула так и осталась незавершенной, не говоря уж о подстановке значений и вычислении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85