Но еще не теперь. Издатели книги не могут серьезно рассчитывать, что я, описывая этот вид невроза, соглашусь пропустить несколько игр, чтобы помочь им рекламировать мой опус. «Я же ненормальный, – напомню я им, – и моя книга именно об этом. Никаких чтений в среду вечером!» И так еще какое-то время поживу.
Пока мне сопутствовало везенье: я уже больше десяти лет на службе и ни разу не оказался в безвыходном положении, чтобы потребовалось пропустить игру. (Даже мое завороженное условностями общественной жизни начальство из Дальневосточной компании нисколько не сомневалось, что «Арсенал» превыше всего.) А может, просто увлечение футболом формировало и направляло мои амбиции? Я предпочел бы думать иначе, поскольку в противном случае есть повод для тревоги: я считал, что в юношеские годы право выбора оставалось за мной, но оказывается, это не так, и давняя игра 1968 года со «Стоком» не позволила мне стать предпринимателем, врачом или настоящим журналистом (подобно многим болельщикам я никогда не помышлял о карьере спортивного комментатора: разве я смог бы вести репортаж о матче, скажем, между «Ливерпулем» и «Барселоной», в то время как меня тянуло бы на «Хайбери» смотреть встречу «Арсенала» и «Уимблдона»? (В страшном сне не приснится – получать хорошие деньги, описывая свою любимую игру.) Я предпочитаю считать свободу ходить на стадион на все игры случайным побочным эффектом избранной мною дорожки – и точка.
«Хиллсборо»

«Арсенал» против «Ньюкасла» 15.04.89
До нас доходили какие-то слухи от тех, кто пришел на стадион с приемниками, но до перерыва мы не слышали ничего конкретного, и потом, когда не был объявлен счет в полуфинальной встрече «Ливерпуля» и «Фореста», мы еще не поняли пугающего масштаба трагедии. Однако после окончания нашей игры – скучнейшей, разочаровывающей победы со счетом 1:0 – все уже знали, что есть погибшие. А те, кто бывал на «Хиллсборо», когда там игрались великие матчи, визуально представляли, где произошло несчастье; но организаторов игры не волновало беспокойство болельщиков.
Только после возвращения домой стало ясно, что произошел не обычный, случающийся раз в несколько лет футбольный инцидент, когда погибает один или двое бедолаг, а власти относят их смерть к естественному риску выбранной нами забавы. Число погибших росло по минутам – семь, два десятка, пятьдесят с чем-то и наконец – девяносто пять. Каждый понимал: если бы люди сохранили хотя бы остатки здравого смысла, ничего бы подобного не случилось.
Неудивительно, что родственники погибших настаивали, чтобы чинов южнойоркширской полиции посадили на скамью подсудимых – их роковая халатность привела к катастрофическим последствиям. И хотя совершенно очевидно, что полицейские в тот день напортачили, было бы мстительно несправедливым обвинять их в чем-то большем, нежели обыкновенная некомпетентность. Лишь немногие из нас занимают такое чреватое последствиями положение, при котором профессиональные ошибки влекут за собой смерть людей. Полиция «Хиллсборо» никогда не могла гарантировать настоящей безопасности, сколько бы полисмены ни открывали или, наоборот, ни закрывали ворота. Но такой гарантии не было ни на одной футбольной арене: несчастье могло произойти где угодно. Например, на «Хайбери» – на бетонных ступенях, которые ведут с северной стороны на улицу. Не нужно особой фантазии, чтобы все это живо представить. Или на «Лофтус-роуд», откуда сотни болельщиков могут выбраться исключительно через кофейню. Потом состоялось расследование, посыпались газетные публикации, нещадно винили полицию, служащих стадиона, пьяных фанатов, но все это несправедливо, если безопасность вообще висит на волоске.
Дело в том, что большинство стадионов построены сотню лет назад (самой новой арене первого дивизиона «Норвич Сити» пятьдесят восемь лет), как уж тут гарантировать безопасность, когда на игре присутствуют от пятнадцати до шестидесяти трех тысяч человек? Только представьте: все население небольшого городка (в моем родном, например, пятнадцать тысяч жителей) одновременно пытается проникнуть в большой универмаг, и вы получите впечатление о той безнадежности, которая царит на стадионах. Толпы в десять-двенадцать тысяч стоят на крутых, иногда рассыпающихся бетонных террасах, которые хоть и были перестроены, но в основе своей те же, что несколько десятилетий назад. Там было небезопасно даже в те дни, когда в воздух не взлетали никакие другие предметы, кроме шляп болельщиков: в 1946 году на «Болтоне» рухнул оградительный барьер и погибли тридцать три человека, затем, в 1971-м, последовала трагедия на «Айброксе». Когда же футбольные матчи превратились в сборища банд, несчастья стали неизбежными. А разве можно было надеяться на что-либо иное? Если на стадионе шестьдесят с лишним тысяч человек, остается одно – закрыть ворота и усердно, очень усердно молиться Господу. Звоночек на «Айброксе» был первым ужасным предупреждением, на который не обратили внимания – решили, что виной всему особые обстоятельства, но самое главное обстоятельство то, что огромные толпы народа смотрят футбол на старых, не приспособленных для этого аренах. Они строились для поколений болельщиков, которые не водили машин и не слишком полагались на общественный транспорт, а потому стадионы располагались в центре жилых кварталов с узенькими, обрамленными домами улочками. Но лет через тридцать зона проникновения людей неимоверно расширилась – на двадцать, на тридцать, на пятьдесят миль, – а на футбольных аренах все оставалось по-прежнему. Пора было строить новые, выносить их за город, снабжать парковками и обеспечивать дополнительными мерами безопасности;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76