Если же он вернется с пустыми руками, мы посадим его в тюрьму за обман короны. А если он вообще не вернется, мы не будем больше тратить сил на подобные проекты”.– Королева, которую вы себе вообразили, очень сухая, – промолвила Изабелла. – Она говорит, как святоша.– Это моя вина, – сказал Талавера, – мне редко приходилось слышать, как дамы из общества разговаривают со своими супругами наедине.– Мне кажется, эта королева должна сказать своему мужу примерно так: “Если он отправится в путь и не вернется, мы лишимся всего нескольких каравелл. Каждый год мы теряем куда больше от нападений пиратов. Но если он отправится и вернется с удачей, то тогда всего с тремя каравеллами мы добьемся большего, чем удалось Португалии за целый век дорогостоящих и опасных путешествий вдоль африканского побережья”.– О да, вы правы, так будет намного лучше. У короля, которого вы воображаете, остро развит дух соревнования.– Португалия, как шип, сидит у него в боку, – промолвила Изабелла.– Итак, вы согласны со мной, что решение должен написать Мальдонадо?– Вы забыли об одной вещи, – сказала Изабелла.– И это?– Колон. Когда он узнает о решении, он покинет нас и отправится во Францию или Англию, либо в Португалию.– Есть две причины, по которым он этого не сделает, Ваше Величество.– Какие же?– Во-первых, у Португалии есть Диас, и им известен африканский путь в Индию, а что касается Парижа и Лондона, то у меня есть сведения, что первые попытки Кулона установить там связи через посредников встретили весьма холодный прием.– Он уже обращался к другим королям?– После первых четырех лет, – сухо сказал Талавера, – его терпение начало истощаться.– А вторая причина, по которой Колон не покинет Испанию между оглашением вердикта и окончанием войны с Гранадой?– Ему сообщат о принятом решении в письме. И это письмо, хотя в нем и не будет никаких прямых обещаний, тем не менее даст ему понять, что, когда война кончится, к рассмотрению его дела можно будет вернуться.– Решение закрывает дверь, но письмо открывает окно?– Чуть-чуть. Но если я вообще знаю Колона, этой маленькой щели в окне будет достаточно. Он очень упорен, и надежда значит для него очень много.– Если я правильно понимаю вас, отец Талавера, вы вынесли свое личное решение в пользу путешествия?– Вовсе нет, – сказал Талавера. – Если бы меня спросили, чья карта мира более правильна, думаю, я отдал бы предпочтение Птолемею и Мальдонадо. Однако все это основывалось бы на догадках, поскольку с теми сведениями, которыми мы располагаем в настоящее время, никто этого не знает и не может знать.– Тогда зачем вы пришли сюда сегодня со всеми этими… предложениями?– Я бы скорее назвал их игрой воображения, Ваше Величество. Я никогда не осмелился бы предлагать вам что-либо. – Он улыбнулся. – В то время, как другие пытались определить, кто из древних прав в своем представлении о мире, я больше размышлял о том, какое решение будет хорошим и правильным. Я вспомнил, как святой Петр вышел из лодки и пошел по воде.– Пока не засомневался.– И затем был поднят рукой Спасителя. Глаза Изабеллы наполнились слезами.– Вы думаете, им движет Святой Дух?– Орлеанская Дева была либо святой, либо сумасшедшей.– Или ведьмой. Ее сожгли как ведьму.– Именно это я и имею в виду. Кто мог наверняка знать, что ее поступками руководил Бог? И все же французские солдаты поверили в нее, как в слугу Господа, и выигрывали у англичан одно сражение за другим. А что если бы она была сумасшедшей? Что тогда? Они проиграли бы еще одно сражение? И что бы это изменило? Они уже столько их проиграли.– Значит, если Колон – сумасшедший, мы бы потеряли всего несколько каравелл и немного денег, и путешествие пошло бы прахом.– К тому же, если я хоть немного знаю Его Величество, он найдет способ заполучить суда почти за бесценок.– Говорят, если похитить из казны монеты с его изображением, они заверещат.Глаза Талаверы стали круглыми от изумления.– Кто это рассказал вам этот маленький анекдот? Она понизила голос. Они и так уже говорили настолько тихо, что донья Фелисия вряд ли могла расслышать их, но тем не менее он наклонился к королеве так, чтобы расслышать ее шепот.– Отец Талавера, пусть это останется между нами, но, когда эту маленькую шутку впервые произнесли вслух, я при этом присутствовала. Точнее, когда ее впервые произнесли, говорившей была я.– Я отнесусь к этому, – сказал отец Талавера, – как к словам, сказанным на исповеди.– Вы такой чудесный священник, отец Талавера. Принесите мне решение, составленное отцом Мальдонадо. И попросите его, чтобы оно не было слишком жестоким.– Ваше Величество, я попрошу его быть добрым. Но доброта отца Мальдонадо может оставлять шрамы. * * * Дико вернулась домой и обнаружила, что родители еще не спят. Они сидели одетые в гостиной, как будто собирались куда-то пойти. Так и оказалось.– Манджам захотел с нами встретиться.– В такое время? – спросила Дико. – Ну что же, идите.– В том числе и с тобой, – сказал отец. Они встретились в одной из небольших комнат Службы, лучше всего приспособленной для наблюдения голографических изображений, выдаваемых Трусайтом II. Дико, однако, и в голову не пришло, что Манджам выбрал эту комнату вовсе не для того, чтобы они могли там уединиться. Но зачем ему понадобился Трусайт II? Он был не сотрудником Службы, а известным математиком, и это означало, что реальный мир его не интересует. Его инструмент – компьютер для операций с числами. И, конечно, его собственный интеллект. Когда Хасан, Тагири и Дико прибыли, Манджам попросил их немного подождать Хунакпу и Кемаля. Наконец все расселись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131