И не будем забывать историю о том, как я нашла кое-кого в холодильнике, принадлежавшем человеку, с которым мне очень хотелось быть вместе.– Ты же сама сказала, что на эту тему мы больше говорить не будем.– Ты права. Извини.– Впрочем, ты немного потеряла – в постели он был не так уж хорош.– Морковка!– Но и не так уж плох, заметь.Морковка понимает, что этой темы лучше не касаться. Она доедает картофельный салат и ностальгически взирает на дно пустой миски.– А что, если я все-таки залетела? – заводит она старую песню.– Очень может быть. Но если ты действительно волнуешься, что забеременела, почему бы это не выяснить?Из холодильника между тем извлекается тарелка с салатом из сырой капусты.– Давай я тебе что-нибудь приготовлю.Морковка отрицательно качает головой.– Ты права, надо будет сделать анализ.– Блестящая мысль. И тогда, быть может, наступит долгожданный покой. Для нас обеих.– Могла бы мне и посочувствовать.– А ты могла бы быть не такой беспечной. Первые три раза я тебе сочувствовала. Очень даже.– Все произошло так неожиданно. У тебя есть сыр? Знаешь, мне кажется, у меня стало получаться гораздо лучше, а он ничуть не изменился – фантазии никакой!Сыр и салат из сырой капусты, а также кекс постепенно исчезают. Некоторое время Морковка сражается с банкой маринованной свеклы – и капитулирует. В отместку нападению подвергается ваза с фруктами.– На днях звонила твоя матушка, – объявляет Роза.– Опять?! Чего ей надо?– Хотела выяснить, где ты. Она не верит, что ты в Камбодже.– Ты, надеюсь, ей ничего не сказала? А в Сейнсбери бри лучше.– Нет, я придерживалась твоей версии.– Господи, покоя от нее нет!– Она твоя мать, и если б ты разговаривала с ней хотя бы раз в год, она бы не допрашивала с пристрастием твоих подруг.– Вечно она ноет. Каждый раз, когда я с ней говорю, она жалуется: почему я с ней не общаюсь, почему отец...– А потом она жалуется на то, что ты жалуешься на то, что она жалуется.– Ага, – говорит Морковка с набитым абрикосами ртом. Просто удивительно, какой Роза тонкий психолог!– А потом ты жалуешься на то, что она жалуется на то, что ты жалуешься на то, что жалуется она. Не пойму только, кто из вас начал первой.– Я могу уйти, – цедит Морковка, в бешенстве сжимая в руке стаканчик йогурта.– Кто-то стучит в окно, – сообщает Свидетельница Иеговы.Роза идет в комнату и открывает окно в эркере. Под окном сидит на корточках какой-то тип в бейсбольной шапочке – вероятно, он, как в свое время Борода, принял выступ Розиного дома за общественную уборную.– Бумажкой не выручишь, сестричка? – осведомляется он.Роза возвращается на кухню, наливает полное ведро и, подойдя к окну, окатывает испражнившегося ледяной водой с ног до головы.Тип в бейсбольной шапочке уносится прочь, грозясь вызвать полицию.– А мне ведь когда-то нравилось здесь жить, – вздыхает Роза. – Что ж это творится? Боюсь, придется продавать квартиру.Отчаявшись дождаться Никки, Свидетельница Иеговы уходит восвояси. В коттедже и у колодца Роза берет меня с собой за город. Меня и постельное белье. В коттедже она проводит несколько дней. На какое-то время она отлучается, оставив меня на широкой, залитой солнечным светом полке.Кругом очень тихо, слышно, кажется, как пролетают пылинки.Роза отсутствует так до-о-олго, что остается только порадоваться, что Никки не знает, где я нахожусь, – иначе бы очередного ограбления не миновать.Роза возвращается – удручена, раздосадована, и я уношусь с ней в древние времена, повествую о долгих тридцати годах, проведенных мной во чреве белокорого палтуса, – это чтобы она не пожирала меня глазами с такой страстью. Изображаю ей одного хозяина жизни; в момент наивысшего блаженства он строил столь причудливые гримасы (бывало даже, запускал себе язык в правое ухо), что не успевал предавать мучительной казни своих хохочущих наложниц. Роза хмыкает.На третий день нашего пребывания в коттедже меня несут к колодцу.– Какие новости? – спрашивает Табата.– Я решила взяться за дело всерьез и пошла на курсы автосварщиков, поскольку, по моим представлениям, эти курсы должны посещаться исключительно мужчинами, однако в автомастерской я обнаружила еще шестнадцать таких же юных обольстительниц, которые, судя по всему, явились сюда с той же целью – во всяком случае, на сварку они обращали внимания не больше, чем я, и многие ушли раньше времени. Даже инструктором была женщина.– Ничего страшного. Лягушка ведь тоже не сразу стала принцессой.– Спасибо за комплимент.Пребывание в колодце явно пошло Табате на пользу.– А как насчет ваших предыдущих связей? – интересуется она.– К вам они никакого отношения не имеют.Мы возвращаемся в коттедж. Я – наперсница, доверенное лицо. Тревога Розы передается и мне, становится моим уделом.– Как странно, повсюду, во все времена это ценилось... Расскажи я кому-то, надо мной бы посмеялись, сочли, что у меня не все дома. Может, впрочем, так оно и есть?Протягивает ко мне пальцы. И вновь у меня такое чувство, будто я заглядываю в нее. Меня захватывают воспоминания. Они выбираются из своих щелей на солнечный свет.Я предоставляю Розе мысленно отправиться в Клуб жестокости, сама же вновь погружаюсь в ее прошлое... Рооооооза – Я с вами в постель не лягу, – говорит Роза.– Вот и отлично, – говорит он и ложится к ней в постель,– Убирайтесь! – шипит Роза. Она зовет своего соседа по квартире, но тот пропьянствовал всю ночь, и теперь его не добудишься.Он поворачивается к ней спиной:– Уже поздно. Надо же мне где-то переночевать. Я хочу спать, я вас не трону.– Вы что, совсем дурой меня считаете? Выкатывайтесь – или я вызову полицию.– Вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72