А тут еще клиенты оскорбить норовят... Вот и хозяин кафе мечтает уехать к брату в Шропшир, девушка с журналом «Сцена» – попасть в Королевский балет, механик с засаленной самокруткой в углу рта – натянуть коротконогую повариху, но та разочаровалась в любви.Спустя пять минут появляется Никки. Незаметно для Бороды подбрасывает ему в прицеп еще один предмет – пару серег. Уходит. Из автофургона по-прежнему ведется наблюдение.Чтение некрологов продолжается еще девять минут пятьдесят три секунды, после чего мы выкатываемся на улицу. В двухстах пятидесяти трех футах от кафе нас догоняет полицейская машина. еще до того, как становится совершенно очевидным, что предмет их интереса – мы, и только мы, Борода нажимает на газ, и, опустоши он прицеп, ему наверняка удалось бы, при его-то силе и сноровке, от них оторваться – однако его опередили.При задержании полисмену приходится непросто, Борода не тратит времени на то, чтобы узнать, в чем его обвиняют. Вместо этого он истошно кричит: «Бейте меня! Давай бей! Я калека! Я безработный! Я заслужил! Он меня ненавидит! Смотрите все! Все смотрите!» Кажется, он вот-вот выпрыгнет из своего инвалидного кресла: всем телом подался вперед, руки, как прыгун с вышки, согнул в локтях, еще мгновение – и он пробьет головой мостовую. Однако полисмен упасть ему не дает. Выставляет вперед в качестве препятствия правый сапог и вместе со вторым полисменом выволакивает Бороду из инвалидного кресла, точно гигантского лосося из моря, и заталкивает его на заднее сиденье машины. Полицейский участок. Пролежав всю дорогу с покорностью мешка картошки, Борода усыпляет бдительность стражей порядка и, войдя в участок, от души ударяется головой об угол стола дежурного сержанта. Голова раскрывается, как цветок, орошая грязный пол полицейского участка алой, цвета закатного солнца, кровью. «Вы у меня ответите!» – кудахчет потерпевший. Приезжает его адвокат – от предстоящего процесса он, судя по всему, ничего хорошего не ждет. Меня демонстрируют Никки, которая напускает на себя такой вид, будто в полиции она впервые в жизни. Никки подтверждает, что я являюсь собственностью Розы, что кассетник принадлежит ей, Никки, равно как и серьги (они почему-то ассоциируются с протяжным звуком, издаваемым гитарой, когда ее крадут), которые, по ее словам, были похищены еще во время первого ограбления и на которых с внутренней стороны выгравировано ее имя. В результате Бороду без дальнейшего разбирательства сажают в камеру предварительного заключения по обвинению в грабеже.Когда живешь в этой части Лондона, за развлечения платить не приходится. Чаепитие.Шестнадцатое Роза не скрывает своей радости – преступник обезврежен.Никки сидит на полу в позе лотоса; ей легко оттого, что она завоевала себе место под солнцем; ей тяжело, ибо она перенапрягла мышцы.– Тренируетесь? – спрашивает Роза.– Я сегодня кувыркалась в воздухе, – говорит Никки.– Ого, – говорит Роза, а затем, спохватившись, переспрашивает: – Кувыркалась в воздухе?!– Ну да, я же гимнастка.– Вы работаете в цирке?– И в цирке тоже. Но не на трапеции. До этого еще не доросла.Так вот почему она все время потная.– А я слышала, если хочешь стать циркачкой, начинать надо чуть ли не с трехлетнего возраста.– Ничего подобного. Цирком я увлеклась, когда встретила на тренировке одного типа... ему уже тогда было сильно за сорок. Я наблюдала, как он работает, – высший класс! Мы разговорились, и выяснилось, что на арене он всего три года. До этого он был дантистом, а потом, в один прекрасный день, решил, что ему хочется, чтобы люди его любили, чтобы улыбались при его появлении.еще бы ей не нравился цирк! Полет к звездам. Ей ведь практически незнаком страх; когда же она с ним знакомится, то незамедлительно затаскивает его к себе в постель. И поворачивается к смерти задом. Как исполняющие танец быка танцовщицы на Крите, как любой циркач. У нее есть все: сила, скорость, чувственность; не хватает одного – терпения. Она совершенно не в состоянии подолгу сидеть на одном месте, делать одно дело.Договорились, что Никки, пока она готовит свой цирковой номер, может пожить у Розы.Длинный звонок.Роза нажимает на кнопку домофона.– Роза? Это Мариус.– Мариус? Какими судьбами? Заходи.– С удовольствием, но дело в том, что я себя неважно чувствую, поэтому скажи, у тебя нет гриппа или насморка? Ты сегодня утром не чихала? В моем состоянии подхватить инфекцию вторично было бы губительно.– Не беспокойся, я совершенно здорова.Входит коллекционер. Он в перчатках, на лице маска. По-прежнему размахивает огнетушителем. Никки чувствует, что пахнуло деньгами и властью, и сразу же к нему подъезжает. На полном ходу. Что привело сюда Мариуса? Азарт коллекционера, вот что.– Я слышал, твою квартиру грабили, и не один раз, и пришел выяснить, все ли в порядке.Меня предъявляют.– Я ее сейчас заберу, – сообщает Мариус. Это Роза уже проходила. Она закрывает дверь, облокачивается на нее и только тогда говорит:– Нет, Мариус, я ее тебе отдать не могу. Ее дала мне Элен, а не ты.– Ты что, мне не доверяешь?– Не в том дело. Работаю ведь я на Элен.– О чем это вы? – интересуется Никки. Сегодня утром она оделась как нельзя более удачно: кроме прозрачной длинной белой майки, на ней нет ничего.Мариус вкратце описывает ей мою родословную. Постепенно дыхание у него учащается, и наконец похоть властно наступает на горло накопительству. Ему, старому греховоднику, с каждым разом сдерживаться все труднее. Другой бы о душе подумал, а этот под своей гриппозной маской слюни пускает. Лучше б член подвязал – на всякий случай.– Выходит, она много денег стоит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72