В сущности, имеются лишь две разновидности преступников: одни воруют, другие мочат. Третьего не дано. Борода (в списке бородатых он значится под номером тридцать три тысячи сорок девять) совершенно невозмутим; он роется в своем прицепе и извлекает сверхдлинную, сверхпрочную удочку, которую ловким, выверенным движением закидывает в окно и выуживает оттуда принадлежащий Никки старенький кассетник (который каким-то непостижимым образом уцелел во время предыдущих «чисток»).Борода нетороплив в движениях, зато сквернословит исправно и без перебоев. Просматривает какие-то бумаги, выбрасывает их за ненадобностью, а затем, сложив украденное в маленький прицеп и даже не пытаясь, отъехав в сторону, скрыться от посторонних глаз, искусно выпрастывает заднюю часть тела из кресла и обильно, без спешки испражняется.После чего отправляется в путь. Сперва – к газетному киоску, где крадет газету, далее – в ближайшее кафе, где, вместо того чтобы подъехать вплотную к пустому столику, останавливается ровно посередине, полностью перегородив проход своим инвалидным креслом с прицепом. Ленч он заказывает, истошно выкрикивая каждые две секунды: «Жаркое! Жаркое!» Хозяин явно видит его не впервые; на его лице выражаются смешанные чувства: с одной стороны – желание поскорей обслужить клиента и забыть о его существовании; с другой – сожаление, что человечество еще не выродилось настолько, чтобы сыграть головой Бороды в футбол. Хозяин только что получил открытку от брата, недавно открывшего в Шропшире кафе; брат пишет, как хорошо идут у него дела.Борода расплачивается, и хозяин замечает, что тот недодал ему двадцать пенсов. «Двадцать пенсов! Двадцать пенсов! Подумаешь, сумма!» Не успевает Борода прокричать эту ламентацию дважды, как хозяин выбрасывает белый флаг.Громкое чавканье – этим искусством Борода владеет поистине виртуозно. Нет, такой, как он, наверняка состоит на зарплате у самого дьявола. В газете, которую он украл, его интересуют одни некрологи. Он зачитывает их вслух с не меньшим наслаждением, чем поглощает пищу:– Тэк-с, кто там у нас окочурился? «Эрик Эллаби, пятидесяти шести лет, специалист по квантовой физике... оставил двух сыновей». Кто еще? «Ариол Травис... читал лекции по истории Ближнего Востока... скорбящие жена и дочь». А это кто? «Капитан ВВС... в возрасте восьмидесяти одного года...» – Радости его нет предела.В это самое время в кафе неторопливо входит Никки. Смотрит на доску, на которой мелом написано сегодняшнее меню. С того места, где я нахожусь, мне виден автофургон, остановившийся ярдах в ста от кафе за рулем – седая коротко стриженная женщина. Ники обдумывает, что бы заказать, ее взгляд падает на прицеп, где нахожусь я и видавший виды кассетник, ее верный раб. Принимает какое-то решение и исчезает.Входит пара. Она – в бесформенной, под стать телу одежде. Он – лет сорока, шевелюра напоминает разворошенный стог сена – если только бывает стог, состоящий всего из двадцати травинок. Они заказывают чай и, когда официантка его приносит, Стог открывает огонь на поражение:– Что это?– Ваш чай.Стог оглядывается по сторонам, словно приглашая сидящих в кафе возмутиться вместе с ним.– Это – не чай. Немедленно его унесите. Официантка, натурально, – сама вежливость. Приехала из бедной страны и готова много работать и мало получать. Интересуется, чем чай не устраивает клиента.– Настоящий чай следует подавать в чайнике. – В кружке с кипятком полощется пакетик с заваркой.– Простите, – говорит официантка, – но у нас принято подавать чай так.– Меня мало интересует, что у вас принято, – фыркает Стог.Официантка извиняется, не понимая еще, что дело вовсе не в чае, а в Стоге. Предлагает унести кружку с пакетиком и поискать заварочный чайник.– Нет. Нет. Нет. Принесите мне кофе. Вы, вероятно понятия не имеете, что такое чашка чая. Это ведь Англия, милочка. Чай в Англии – это все.Кричит он почти так же громко, как Борода. Официантка убегает и возвращается с кофе.– Нет. Нет. Нет. Вы оскорбили меня вторично, – провозглашает Стог. – Это – не кофе. Я буду вынужден поставить в известность руководство вашего заведения.Посетители начинают на него оглядываться – что за псих такой? В самом деле, измывательство над официантками считается одним из самых гнусных правонарушений. Обычно официанток принято поносить в более дорогих заведениях, здесь же Стог устроил скандал из-за какого-то одного фунта. По всей видимости, в жизни ему сопутствует не такой успех, на какой он вправе рассчитывать, – вот он в этой забегаловке и самоутверждается; здесь, полагает Стог, к его словам прислушаются, и он сможет призвать к ответу безответное существо. Судя по тому, как он одет, «третий мир» не дает ему покоя ни днем ни ночью, он стремится покончить с ним раз и навсегда; нет «третьего мира» – нет проблем. Он – из тех, кто пишет длинные письма о том, как несправедливо устроен мир, и эти письма печатают лишь газеты, которые не могут похвастаться большими тиражами. Даже хозяева жизни лучше, чем этот мелкий шакал, ведь хозяин жизни топчет всех и каждого, а не только слабых и обездоленных. Его спутница все это время ведет себя совершенно пассивно.Спросите меня, и я вам отвечу: она – рыба, причем рыба мороженая; такие не способны возбудить мужчину, даже если тот просидел шесть лет в одиночной камере. Стог, надо полагать, не пригоден ни к чему: толк от него лишь в том, что, во-первых, он существует, во-вторых, греет постель. Да и скандал в дешевой забегаловке все же лучше, чем одиночество.Странно, что официантка вообще здесь работает, ведь толстобрюхие нищие, простояв в подземке два часа, зарабатывают столько же, сколько она за неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72