Вив жила в этой квартире три года, но галантный джентльмен, подающий мочалку, уже двадцать лет обеспечивал бесплатным жильем представительниц славного корпуса медсестер. Вив была в меру жесткой, чтобы справляться с жизнью, не отгораживаясь от нее; как хороший вышибала, она была достаточно крепкой, чтобы не подпускать к себе настоящие неприятности, но никогда не отказывалась посмеяться. Если бы Миранда была мужчиной, она бы женилась на Вив не раздумывая. Вив было двадцать шесть. Пройдет еще два-три года, и Вив
– Миранда это видела как наяву – выйдет замуж за хорошего человека, но Миранды не будет рядом. Она не могла избавиться от мысли, что она этого не увидит, и поэтому ей было грустно.
Выспросив про торшер поподробнее, Миранда сказала, что ей надо в туалет, но как только она вышла из поля зрения Вив, она выскочила из кафе и поднялась на последний этаж «Либерти», где тут же увидела нужный торшер, быстро схватила его – продавца у кассы не наблюдалось – и спустилась обратно в кафе.
– Вот. Это тебе, – сказала Миранда. – Мой подарок тебе на свадьбу.
– А я разве выхожу замуж? А почему я об этом не знаю?
– Но ты ведь когда-нибудь выйдешь. И я хочу первой тебя поздравить.
– Ты сумасшедшая, – сказала Вив. – У тебя нет таких денег. Конечно, это так мило с твоей стороны, но я не приму такой дорогой подарок.
Миранда ни капельки не сомневалась, что на этом их дружба с Вив кончится. Вив – девушка умная, и она сообразит, что поступок Миранды продиктован не стремлением к оригинальности, а заскоком больного мозга, и быстренько сделает ноги.
– Если не хочешь подарок на свадьбу, пусть это будет Премия Миранды Пьяно за то, что ты есть.
Вив все-таки приняла подарок, хотя ей явно было неловко. По дороге домой Миранда увидела замечательный пинцет, и хотя перед уходом она положила свой хороший пинцет на самое видное место, она подумала, что перехитрит феномен исчезающих пинцетов, имеющий место в ее квартире, если купит еще один про запас. Для подстраховки. Попутно она еще сперла белую футболку. Торшер и футболку она записала к себе в записную книжку: сколько они стоят и откуда она их слямзила. Воровство она не одобряла; она заплатит за них потом – когда станет богатой и знаменитой, а это будет уже совсем скоро. А если нет, стало быть, не повезло… Она не любила магазинных воров, как выяснилось в тот раз, когда ее поймали, арестовали и отвели в участок; продюсеры – тараканы в людском обличье, им не интересно вообще ничего, кроме них самих, это самые неприятные люди из всех, кого она знала, а она знала немало продюсеров.
* * *
– Что бы ты дал человеку, у которого все есть?
– Я бы дал ему в челюсть.
Проснулась она от того, что Тони елозил языком ей по спине. Для Тони это было проявление наивысшего возбуждения, а для сонной Миранды – неприятная слюнявая влажность между лопатками. Можно написать юмористическую репризу, снабдить ее подробной инструкцией о паузах и интонации и дать прочитать двум актерам: у одного номер получится жутко смешным, у другого – до жути натянутым. Точно так же и когда тебе водят мокрым языком по спине: это может быть и прелюдией к исключительному оргазму, и досадным раздражителем сродни протекающему крану – все зависит от того, кто именно водит языком тебе по спине.
– Сходи за газетой, – пробормотала она в подушку. – А я пока постараюсь проснуться.
Тони быстро примчался назад.
– Смотри, что у меня для тебя есть, – сказал он, не имея в виду газету. Почему-то мужчины упорно считают, что ими должны восторгаться только за то, что у них есть эта самая штука. Эта штука у них всю жизнь, но каждый раз они носятся с ней, как малые дети с новой игрушкой, словно это величайшее сокровище во вселенной. Каждый раз, когда их причиндал возбуждается, они требуют бурных оваций и считают себя героями.
– Поздно, Тони. Ты слишком долго ходил.
– Меня не было всего пять минут.
– Я тебя не дождалась. Пришлось заниматься самообслуживанием.
Дыхание Тони горячило ей шею. Он искал подходящее место, чтобы впиться в нее зубами. Он почему-то считал, что это еще один беспроигрышный возбудитель.
– Нет, Тони. Поздно, – сказала она, переворачиваясь на бок и пряча голову под подушку. Тони, насаженный на кол собственной мощной эрекции, издал громкий вопль, в котором ярость боролась в горьким разочарованием. Он знал, что настаивать бесполезно; однажды он проявил настойчивость, но только однажды. Большим и указательным пальцами она обхватила его левое яйцо и сжала со всей силы. Дважды повторять не пришлось.
– Ты сумасшедшая, Миранда, и ты это знаешь, – сказал он, уходя на работу.
Да, она это знала. Все люди на свете делятся на две категории. Те, кто боится показаться неинтересным, скучным и ординарным: тусклый цвет, незаметный на общем фоне. Эти тусклые люди, которые без труда маскируются где угодно и подо что угодно, яростно рвутся ко всему ярко раскрашенному и броскому, стремятся к эпитетам типа «крышей поехал», «с дуба рухнул», «совсем малахольный», «придурковатый»; совершенно нормальные люди выставляют себя сумасшедшими и психопатами, чтобы их приглашали на вечеринки или чтобы им отдавали долги, а те, у кого действительно беда с головой, просто мечтают о том, чтобы вернуться к нормальной жизни, и отдали бы все, лишь бы быть тихим кассиром где-нибудь в Гильдфорде. Однажды в Хокни Миранда познакомилась с ди-джеем, чей сценический псевдоним звучал как Злоебучая Психованная Скотина, и она вовсе не удивилась, когда узнала, что днем он работает помощником налогового инспектора. По-другому и быть не могло.
Когда Тони ушел и больше не путался под ногами, она промучилась целый час, размышляя над определением смешного, но никак не могла сосредоточиться – она думала о помощи людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95